Старшая сестра - [6]

– Конечно. Вот все и бегут туда. Оглянуться не успеешь, как рис и крупу уже раскупили; и всегда очередь. А ведь овощи и рыба портятся быстро…

– Разве на эти талоны проживешь?

– Мама тоже так говорит. И на другую шахту не переедешь – сейчас везде плохо.

– Верно.

– Третий ряд – номер два, третий ряд – номер два, – послышалось в динамике.

Сестра резко обернулась, оттолкнула меня и побежала к автомату, в котором горела красная лампочка. Она покрутила ручку, привстала на цыпочки и сказала клиенту, высунув голову из-за автомата:

– Извините, автомат не работает.

Когда я подошла к ней, она грустно засмеялась:

– Не дают спокойно поговорить, да?

– Наверно, тебе тяжело целый день ходить взад-вперед в этой теснотище? – спросила я.

– Тяжело-то тяжело, да уж лучше, чем прислуживать кому-то. Правда. Ты ведь весной заканчиваешь школу, да? – Она посмотрела на меня. – Куда пойдешь работать?

– Хочу поступить ученицей в ателье европейского платья, – выпалила я. Это была моя давнишняя мечта.

Сестра ласково улыбнулась:

– Так ты станешь портнихой? Это хорошо. Тебе это подойдет – ты аккуратная и руки у тебя золотые.

– Третий ряд, третий ряд, – взывал динамик.

Сестра обернулась. Красного огонька нигде не было видно.

Она поднялась на цыпочки и посмотрела на мужчину с микрофоном. И я тоже приподнялась следом за ней. Повернувшись к нам всей своей неказистой фигурой, он приветливо улыбнулся, потом что-то негромко сказал сестре и бросил какой-то пакетик.

– Тебе, Сэцуко, – протянула мне его сестра. Это была шоколадка.

– Чего это он?

– А я говорила, что сегодня ко мне приедет сестренка, вот он и припас ее для тебя.

– Почему? – удивилась я.

– Наверное, хотел сделать мне приятное, – немного важничая, пояснила сестра, но, увидев мои удивленные глаза, хихикнула и добавила: – Понимаешь, я ему нравлюсь.

Я посмотрела на зардевшееся лицо сестры. Носик у нее был прямой, удивительно красивый. Глаза счастливо сияли.

– Сестренка, и тебе он нравится? – спросила я.

Она повернула ко мне лицо, улыбнулась одними глазами и сказала:

– Нет. Мне вообще не нравятся такие мужчины.

И сестра, словно актриса на сцене, к которой прикованы все взоры, царственной походкой заскользила по тесному пространству.

Она подождала, пока я догоню ее, и горделиво добавила:

– Не хочу связываться с таким неудачником! Мне нужен человек состоятельный и порядочный. Моя мечта – выйти замуж за богатого, пусть мать порадуется. Ну сколько можно жить в нищете? Вот о чем я думаю, Сэцуко.

– Да-а, – пробормотала я, запнувшись. И подумала: а захочет ли богатый, порядочный человек жениться на нищей девушке, которая даже школы не закончила, но, встретившись с серьезным взглядом сестры, которая, конечно, и сама понимала это, я ничего не смогла ответить.

Продажа

Я училась в девятом классе, и оставалось всего несколько дней до начала зимних каникул. Однажды вечером, вернувшись домой, я застала мать понуро сидящей у порога.

С утра она ходила перебирать уголь, но, видно, уже давно пришла – на ней была ее обычная шерстяная накидка, серые брюки и недавно купленные деревянные гэта. Не двигаясь, она мрачно смотрела на свои ноги; казалось, она сидит так уже много часов.

– Что случилось? – Я заглянула ей в глаза.

Мать медленно подняла голову, будто преодолевая неимоверную тяжесть, и с трудом проговорила:

– Кунио нашелся…

– Что? Где?

– На шахте Тауэ в Югэте, – нервно ответила мать, теребя свои прямые, рассыпающиеся волосы.

Ей было только сорок пять, но, измученная бедностью, она казалась лет на десять старше. Сидя без сил у порога, она была похожа на старуху, сгорбленную от работы на шахте и шитья.

– Он что, работал в шахте? С таким здоровьем?!

– Да. И вот, свалился. Начал харкать кровью. Этот неслух, – ворчливо сказала мать.

– Харкает кровью? Это серьезно? Ты ездила к нему? – испуганно спросила я.

– Ездила. На этот раз выкарабкался.

– Он в больнице на шахте Тауэ?

– Да разве там есть больница? На этой-то шахте!

– А где же он?

– В городской больнице. Но он там недолго пробудет. Его надо перевозить в туберкулезную больницу.

– А где есть туберкулезная больница?

– В Иидзуке. Больница Кахо в Иидзуке.

– Нам нужно будет ехать в Иидзуку?

– Не знаю. Может, они сами его перевезут.

– Значит, туберкулез…

Я присела рядом с матерью и вздохнула.

– Деньги! Нужны деньги! – закричала вдруг мать.

Я посмотрела на нее с испугом – уж не сошла ли она с ума? Взгляд у нее остановился, пересохшие губы дрожали.

– Мамочка! – я крепко сжала ее руку.

Она пришла в себя, поморгала и глубоко вздохнула.

– Надо придумать, где взять деньги, – упрямо повторила она. Потом с трудом поднялась.

– Куда ты? – спросила я, тоже вставая.

Мать посмотрела на меня отчаянным блуждающим взглядом:

– Хочу сходить к Таминэ.

– Не ходи к Таминэ, он ведь сдерет огромные проценты. – Я испуганно схватила мать за рукав.

– Пусти. Ерунду ты говоришь.

Она сердито посмотрела на меня, вырвалась и ушла.

Я закрыла за ней дверь и вошла в пустую комнату. Старший брат работал во вторую смену и был в шахте, младший бросил дома портфель и пошел гулять.

Дом не отапливался и совсем промерз. Слышно было, как у соседей играет радио: доносилась «Песенка погонщиков».