Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [35]
Цинлин ссорилась с родными в Шанхае, а в это время, в сентябре 1915 года, жена Сунь Ятсена прибыла по его приглашению в Японию, чтобы обсудить развод. Мучжэнь скорбела по недавно умершему брату Сунь Ятсена: А-Ми, который все эти годы поддерживал ее семью, скончался в возрасте шестидесяти одного года. Она потеряла человека, который действительно заботился о ней и ее детях. Убитая горем Мучжэнь равнодушно восприняла заявление неверного мужа о намерении развестись. Она вернулась домой, в Макао, где прожила еще сорок лет. С Сунь Ятсеном они больше никогда не встречались.
Однако не существовало способа оформить их развод документом, который имел бы законную силу. Брак Сунь Ятсена и Мучжэнь был традиционным, и для женщины не предусматривалась возможность развода по обоюдному согласию. Развод обычно подтверждался письмом от мужа, в котором сообщалось о возврате жены родителям. Сунь Ятсен не хотел унижать Мучжэнь подобным образом.
Утверждая, что теперь он разведен по закону, Сунь Ятсен отправил в Шанхай гонца, чтобы тот привез Цинлин. Осенней ночью девушка сбежала из отчего дома и села на пароход, отправлявшийся в Японию. Согласно рапортам службы наблюдения японского правительства, Сунь Ятсен встретил невесту в Токио 25 октября 1915 года[159]. На следующий день они поженились. Церемонию провел Вада Мидзу в своем доме, пара подписала три экземпляра «брачного договора» на японском языке, который подготовил Вада. Не знавшая японского Цинлин думала, что Вада – «знаменитый юрист», а «договор» зарегистрирован согласно требованиям властей Токио и обладает юридической силой. В действительности же Вада Мидзу был не юристом, а владельцем небольшой торговой компании, и власти Токио не регистрировали браки иностранцев. «Брачный договор» представлял собой не имевшую юридической силы бумагу, которую Вада составил и завизировал как «свидетель». Всю церемонию разыграли только ради двадцатилетней Цинлин, которая училась в миссионерской школе и придавала огромное значение законности брака.
Сунь Ятсен не пригласил на свадьбу никого из своих друзей, кроме Ляо Чжункая – самого преданного и надежного человека, который исполнил роль второго «свидетеля». Ляо привел с собой одиннадцатилетнюю дочь Синтию, которая служила невесте переводчиком.
После подписания «договора» Вада устроил новобрачным легкий ужин. Затем все трое уехали на машине, которая привезла Сунь Ятсена. Ваду высадили у ресторана, где можно было поужинать с гейшами, а молодожены отправились домой. Теперь они жили не в крошечной комнатушке, а в «уютном домике среди кленов с алой листвой». Этот домик очень нравился Цинлин. Она говорила, что свадьба была «предельно простой», и добавляла: «ведь мы оба терпеть не можем всякого рода церемонии»[160].
Через день после свадьбы на пороге их дома появились родители Цинлин. Убегая, девушка оставила им письмо, и супруги Сун поспешили в Японию следующим же пароходом. Много лет спустя Цинлин писала своему другу и биографу Израэлю Эпштейну, которого называла Эппи, что родители отчаянно «пытались убедить» ее вернуться домой: «Мама плакала, а отец, который страдал болезнью печени, умолял меня… Он даже обратился к японскому правительству… утверждая, что я несовершеннолетняя и что меня принудили к замужеству силой! Естественно, японское правительство не смогло вмешаться. Я тоже горько плакала, но, несмотря на всю жалость к моим родителям, отказалась расстаться с мужем. Знаете, Эппи, хотя с тех пор прошло более полувека, у меня такое чувство, будто это было всего несколько месяцев назад»[161].
Решение Чарли сообщить японскому правительству о поступке Сунь Ятсена свидетельствует о том, как сильно он был огорчен. Чарли считал Сунь Ятсена «порядочным и благородным» человеком, который «ни в коем случае не станет обманывать… друзей». Теперь же Чарли оказался серьезно разочарован поведением своего кумира. О своих переживаниях он поведал старому другу Биллу Берку: «Билл, еще ни разу в жизни меня так не оскорбляли». Чарли так и не простил Сунь Ятсена. Айлин и ее муж отмечали, что разрыв Чарли с Сунь Ятсеном «был окончательным… и давняя дружба превратилась во вражду»[162].
Известие о браке Цинлин и Сунь Ятсена стало достоянием общественности. Миссионеры сочли, что Цинлин сбежала и вышла замуж тайно, поэтому советовали Чарли привезти ее обратно. Товарищи Сунь Ятсена не признали ее в качестве жены своего лидера и называли ее не «госпожой Сунь», а «барышней Сун».
Цинлин старалась не обращать внимания на подобные вещи и пребывала в твердой уверенности, что их союз основан на добродетели. Она полностью погрузилась в ощущение счастья, как писала своей подруге Элли спустя несколько недель после свадьбы:
«В последнее время я настолько рассеянна, что даже не помню, отправила тебе письмо или нет. На всякий случай пишу несколько строк, что я вполне обеспокоена [sic, спокойна], и счастлива, и рада, что мне хватило смелости преодолеть свои страхи и сомнения и решиться выйти замуж.
Я чувствую, что обзавелась семьей, и мне нравится семейная жизнь. Я так занята – помогаю мужу в его работе, отвечаю на его письма, разбираю все телеграммы и перевожу их на китайский. И я надеюсь, что когда-нибудь все мои труды и жертвы будут вознаграждены – и я увижу, что Китай избавился от гнета тирании и монархизма и стал республикой в лучшем смысле этого слова»
