Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [26]

Попав в гущу политических событий, Айлин изменилась: она расцвела и превратилась в миловидную и обаятельную девушку, от прежней замкнутости не осталось и следа. Ее нельзя было назвать красавицей, но она постройнела и излучала оптимизм. Теперь она вела себя не только деятельно, но и с почтительной кротостью – вероятно, осознавая, что находится среди влиятельных людей, которые вершат великие дела. На гостей Айлин производила приятное впечатление. Джон Клайн, президент основанного методистами Сучжоуского университета, приехал, чтобы пригласить Сунь Ятсена выступить перед студентами. Айлин сразу привлекла его внимание. Рассказ мистера Клайна об их знакомстве дает определенное представление о том, как жил Сунь Ятсен в доме Чарли:

«Сначала, у входной двери, меня встретил личный рикша-кули Чарли Суна. Это был наружный охранник. Если бы он не узнал меня, дальше меня бы не пропустили. После него – еще один охранник, стоявший на посту у лестницы. На втором этаже секретарь остановил меня у двери рабочего кабинета, вошел туда сам и вышел вместе с Алин [Айлин]. Теперь меня сопровождала Алин. Сун и Сунь проводили важное совещание с лидерами партии. Но Алин очень любезно приняла меня, выяснила, зачем я приехал, пообещала, что все устроит, и сдержала обещание. На редкость смышленая и исполнительная юная леди эта Алин. Она непременно добьется многого»[117].

Судя по всему, первой победой Айлин стал Сунь Ятсен. Еще с юности, проведенной на Гавайях, его тянуло к женщинам, которые предпочитали западный стиль жизни. Получившая образование в Уэслианском колледже, Айлин легко его покорила. Советник Сунь Ятсена, журналист Уильям Дональд, румяный светловолосый австралиец в очках, отмечал (по словам биографа самого Дональда), что, когда он беседовал с Сунь Ятсеном, «Айлин часто усаживалась рядом, делала записи и ободряюще улыбалась. Сунь Ятсен переводил спокойный, бесстрастный взгляд с Дональда на нее и некоторое время пристально смотрел, не дрогнув ни одним мускулом… Однажды в Шанхае, после того как очаровательно-застенчивая Айлин прошла через его кабинет, он, внимательно глядя в глаза сидевшего напротив Дональда, прошептал, что хочет жениться на ней. Дональд посоветовал ему подавить свое желание, ведь он уже женат, но Сунь Ятсен сказал, что предложил жене развод». Дональд возразил, что Сунь Ятсен годится этой девушке в отцы (он был на двадцать три года старше Айлин). «Знаю, – ответил тот. – Это я знаю. Но все равно хочу жениться на ней»[118]. Среди соратников-революционеров в Шанхае поползли слухи, будто Сунь Ятсен живет с Айлин[119]. Но это были досужие сплетни: ничего подобного в семье Айлин не потерпели бы, и сама Айлин, набожная, как и ее родители, никогда не вступила бы в такую связь. Безусловно, ей было известно о намерениях Сунь Ятсена. В его взглядах, обращенных на нее, отчетливо читались его чувства. Однако Айлин так и не ответила ему взаимностью. Наоборот, нежелательное внимание Сунь Ятсена вполне могло умерить ее восторги по отношению к нему. Он оказался не таким уж достойным и благородным человеком. Айлин прониклась уважением к Мучжэнь, жене Сунь Ятсена, которая вместе с детьми приехала в Шанхай. Айлин всегда обращалась к Мучжэнь с особым почтением. Когда они куда-нибудь выходили, Айлин брала Мучжэнь под руку и поддерживала ее, так как искалеченные ступни женщины не позволяли ей свободно передвигаться[120]. Айлин всегда называла Мучжэнь «матушкой» – вероятно, таким образом давая понять Сунь Ятсену, что ему следует прекратить свои ухаживания.

Впервые с момента Кантонского восстания 1895 года Сунь Ятсен был рядом с семьей. Ввязываясь в ту рискованную затею, он не побеспокоился ни о ком из своих близких – ни о жене, ни о матери, ни о детях (его сыну Фо было тогда четыре года, а дочери Янь не исполнилось и года). Убегая из Кантона, он бросил свою семью на произвол судьбы. Товарищ Сунь Ятсена Люк Чань, вернувшийся с Гавайев в родную деревню на собственную свадьбу, узнал о провале мятежа. Люк взял на себя заботы о родных Сунь Ятсена, в том числе о его брате А-Ми, и помог им спрятаться в Макао[121]. Затем Люк проводил семью друга на Гавайи – на этот раз уже по просьбе Сунь Ятсена. Когда сам Сунь Ятсен наконец прибыл туда, он занялся исключительно сбором средств для очередного мятежа и практически не интересовался тем, как живет его семья. Проведя на Гавайях шесть месяцев – за это время Мучжэнь забеременела их третьим ребенком, дочерью Вань, – Сунь Ятсен снова уехал.

Слезы родных женщин не вызывали у Сунь Ятсена сострадания. Он часто говорил своим друзьям: «Всякий, кто вовлечен в революцию, должен победить слезы»[122]. Очевидно, сам Сунь Ятсен без особого труда справлялся с этой задачей, так как его всегда окружали наложницы и любовницы. Когда кто-то из приятелей спросил Сунь Ятсена о его любимых увлечениях, он без колебаний назвал сначала революцию, а затем женщин. Известно, что в Японии он поддерживал близкие отношения как минимум с двумя местными женщинами. Одна из них, Хару Асада, жила с Сунь Ятсеном до самой своей смерти (она скончалась в 1902 году), в японских правительственных документах ее именовали наложницей Сунь Ятсена. Когда Хару Асада умерла, ее место заняла юная красавица Каору Оцуки. Ходили слухи, что она родила от Сунь Ятсена дочь, которая никогда не видела своего отца, поскольку он оставил ее мать и даже не написал ей ни строчки.