Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [126]
За несколько месяцев до этих событий в Сан-Франциско был застрелен Генри Лю – тайваньский писатель и биограф Цзинго. Преступление совершили гангстеры, работавшие на разведку националистов. Американская общественность была шокирована и обвинила правительство Цзинго в применении бандитских методов, подобных тем, к которым прибегал его отец. Теперь отношения между США и Тайванем стали еще более прохладными. Вашингтон мог приостановить продажу оружия Тайваню. Однако Мэйлин оставалась одержима своей битвой против Сигрейва.
В 1986 году, все еще пребывая в воинственном настроении, Мэйлин отправилась на Тайвань: на острове шла подготовка к празднованию столетия со дня рождения Чан Кайши. Основные торжества проходили на главной площади Тайбэя, где возвышался огромный Мемориальный зал с гигантской статуей Чан Кайши в духе современного культа личности, принципы которого заложил «отец китайской нации» Сунь Ятсен. На церемонии присутствовали пятьдесят тысяч мужчин и женщин, стоявших длинными шеренгами. В небо выпустили тысячи разноцветных воздушных шаров и множество белых голубей. Мэйлин произнесла несколько высокопарную речь на китайском. Речь была идеологически выстроенной, смягченной лишь очаровательной улыбкой, которая возникла на лице Мэйлин, когда она закончила говорить[721].
Это событие стало последним напоминанием об эпохе Чан Кайши. Преемник генералиссимуса Цзинго собирался покончить с отцовским наследием – диктатурой.
Двенадцать лет Цзинго провел в сталинской России. В эти годы ему пришлось работать на заводах, в деревне и даже в трудовом лагере. Он познакомился с простыми людьми, полюбил их и восхищался ими. У Цзинго появилось много русских друзей. Одним из них был сирота по фамилии Крав – сотрудник завода. «Он многому научил меня… Мы стали товарищами по несчастью, делились нашими радостями, горестями и трудностями», – вспоминал Цзинго. Коллеги ценили Цзинго за его способности и добрый нрав и рекомендовали его на должность заместителя директора завода. Когда он участвовал в коллективизации, малограмотные деревенские жители относились к нему с уважением и доверили ему руководство местным сельхозпредприятием. В лагере он выполнял тяжелую физическую работу, и у него «возникла глубокая душевная привязанность» к людям, которые находились там вместе с ним. Он настолько сопереживал им, что, когда его наконец освободили, не хотел уезжать: «Я так расчувствовался, что едва сумел попрощаться с моими бедными товарищами»[722].
В начале 1950-х годов Цзинго строго следовал приказам отца и осуществлял «белый террор», чтобы укрепить безопасность новой базы националистов. Тем не менее, придя к власти, он зарекомендовал себя как «человек из народа». В отличие от своего отца, который избегал любых контактов с коренными тайваньцами, Цзинго находил способы сблизиться с местным населением. Во время своих инспекционных поездок он не гнушался перекусывать у небольших придорожных прилавков, где беседовал с другими покупателями. Если его отец одним своим видом внушал благоговение и демонстрировал силу воли, то Цзинго старался ничем не выделяться. Сразу же после смерти генералиссимуса Цзинго отказался от многих принципов, которыми руководствовался в управлении государством его отец. Чан-старший почти не интересовался экономическим развитием Тайваня, для Цзинго же оно стало задачей первостепенной важности. Он был идеологом «тайваньского экономического чуда», благодаря которому экономика острова росла стремительными темпами. За шесть лет, начиная с 1977 года, среднедушевой доход увеличился в три раза. Последовала либерализация общества. Впервые за долгие годы граждане смогли свободно покидать остров как туристы. Старые солдаты Гоминьдана, бежавшие с материка, получили возможность съездить туда и проведать родных. Был снят запрет на посещение побережья и гор, их открыли для широкой публики.
Правительство Цзинго не было замечено в коррупции. Ни он сам, ни его родные не накопили никаких богатств. Вокруг Цзинго сплотились одаренные, патриотически настроенные люди, гордившиеся тем, что занимают правительственные должности во имя служения обществу, а не ради личной выгоды. Отсутствие коррупции и атмосфера усердного выполнения долга доказывали, что Тайвань достиг определенных успехов. Однопартийная система руководства на Тайване не допускала во властные структуры коммунистов или сторонников независимости Тайваня, однако репрессии при Цзинго прекратились. У населения острова Цзинго пользовался популярностью.
Сын Чан Кайши был готов вести Тайвань по пути демократии.
В 1985 году Цзинго публично заявил, что не намерен передавать власть на Тайване членам своей семьи и никто из его троих сыновей не унаследует пост президента. Ему все же пришлось выбрать себе преемника, и Цзинго ощущал всю ответственность и необходимость такого шага. Подчиненные видели, что Цзинго всегда волновался накануне совещаний на высшем уровне[723]. Его, простого человека, роль диктатора не прельщала.
При Цзинго Тайвань разительно изменился. Экономическое процветание способствовало формированию прогрессивного общества. Отовсюду слышались призывы к реформам, главным образом от тех, кто побывал за границей – на учебе или как турист. Около трехсот тысяч тайваньцев ежегодно выезжали за рубеж. Стали появляться публикации, критиковавшие официальный курс. На волне массовой поддержки демократических реформ в 1987 году Цзинго отменил военное положение и разрешил деятельность оппозиционных партий и свободной прессы.
