Stars - [8]

– Когда я планирую съемки фильма, очень трудно предусмотреть, как совместить одну звезду с другой, – видимо вспомнив о звездных конфликтах, Лелуш сморщился, – этого господина с этой дамой. Но наступает момент, когда на площадке устанавливается приятный микроклимат, звезды становятся разумными, все прилагают усилия и все проходит хорошо. Во время съемок как раз все проходит скорее гладко. Трудности возникают вне съемочной площадки, в процессе написания сценария и диалогов. На съемках все уже проходит хорошо.

Спрашиваю Клода, часто ли возникают на съемках фильмов непредвиденные заранее трудности.

– Когда мы планируем съемки, мы предусматриваем гораздо больше проблем, чем их возникает на самом деле. Мы так боимся выбиться из съемочного графика, потому что съемки фильма так дорого обходятся, что ассистенты стараются предусмотреть все и не просто все, а даже больше.

– Что приятнее всего в Вашей профессии? – Мой банальный вопрос вызывает неожиданно богохульный ответ.

– В процессе съемок фильмов мне больше всего нравятся отношения, которые устанавливаются с актерами и техническими сотрудниками. Это волшебный момент, потому что в одно прекрасное мгновение ты уподобляешься Господу Богу, ведь ты управляешь судьбами людей. Ты можешь все изменить, ты можешь их наградить или наказать.

Ого! Оказывается, звездная болезнь поражает по обе стороны камер. Вот в такие моменты я чувствую себя гениальной интервьюершей.

– А как быть, – видимо, я всерьез готовлюсь к кинопроизводству, – если Вы уже отсняли несколько сцен с актером, а потом он вдруг закапризничал? Не переснимать же весь фильм сначала?

– Дело в том, что я не снимаю капризных людей, – с удовольствием раскрывает мне тайны своей профессии Лелуш. Наверное, он точно знает, что в таком адском труде никто не захочет составить ему конкуренции. Тяжелые последствия работы у него на лице – любой психолог скажет, что неспроста у Лелуша появился его знаменитый лицевой тик, в виде подмигивания, но я, как вежливая девочка, не стану заострять на этом внимания. – Я всегда предварительно делаю пробы, и уже там становится видно, капризны ли эти актеры. И если это так, я их не беру, потому что это большой риск для съемок фильма. Ко всему прочему, с этими людьми нужно надолго выезжать на съемки. Я выбираю только тех, кто легко адаптируется к ситуации и условиям. Мы делаем пробы. Для фильма, о котором мы говорим, я делал пробы с Патрисией, Джереми и Клаудией Кардинале. Когда я вижу, что у меня с ними складываются хорошие отношения, тогда я им предлагаю работать со мной.

– Говорят, что Джереми Айронс – большой ловелас, – снова не удержалась я от сплетен.

– Да, это правда, – честно признался за того Лелуш.

– Не ревновала ли Патрисия Джереми к другим участницам съемок?

– Знаете ли, великие бабники очень хитрые люди, – улыбается Клод со знанием дела, – и все свои интрижки они проворачивают незаметно.

– Вы тоже бабник? – Журналист не может позволить себе задавать такие вопросы, а блондинка может.

– Мне доводилось заглядываться на некоторых женщин, – расхохотался Лелуш. – Готов признаться лишь в одном – что предпочитаю женщин мужчинам.

Интересуюсь, как началась его режиссерская карьера, в каком возрасте он почувствовал, что хочет стать именно Клодом Лелушем – великим режиссером.

– Я захотел делать кино, когда стал в него ходить. Во время войны моя мать прятала меня в кинозале. Нас разыскивало гестапо. Так я познакомился с кино, проводя целые дни в парижском кинотеатре, потому что немцы не арестовывали людей в кинозалах. И так родилась моя страсть к кино. Поскольку я провел часть жизни в кинотеатре, то очень скоро я почувствовал, что больше счастлив в кинотеатре, чем в жизни. Люди на экране были красивее, умнее, смелее, чем на самом деле. И я решил, что кино – это лучшая жизнь. Я сказал себе: «Я предпочитаю общаться с людьми на экране, чем на улице». Я принял решение, что сделаю из этого свое ремесло и вся моя жизнь будет вращаться вокруг кино. Вот так выросла эта страсть. Да, кстати, и Россия сыграла очень важную роль в моей жизни.

– Но об этом мы поговорим в Вашей гостиной, – прервала его я не только потому, что устала сидеть известной точкой на жестком кухонном стуле, но еще и потому, что как профессионал чувствовала, что нужно поменять точку съемок – на диване.

– На диване так на диване. Женщина на диване. – Похоже, Лелушу понравилось словосочетание или он придумал название продолжению «Мужчина и Женщина». – Хорошо!

Итак, мы устроились на диване и я возвращаю его к нашим, российским баранам:

– Вы сказали, что Россия сыграла свою роль в Вашем становлении как режиссера?

– Да, я начинал свою карьеру как оператор новостей и в 1957 году приехал в Советский Союз на съемки короткометражного фильма. Я провел несколько дней в Москве, снимая на улицах тайком. И в один прекрасный момент я попал на съемочную площадку «Мосфильма», где снимался фильм «Летят журавли». Мне посчастливилось встретить Татьяну Самойлову, Алексея Баталова и, конечно, Михаила Калатозова, режиссера фильма. Два дня я пробыл на съемочной площадке, группа меня хорошо приняла, мне показали исходники фильма и его монтаж. Я влюбился в этот фильм, мне он показался великолепным, и глядя на то, как работает Калатозов, я решил, что тоже буду режиссером. То есть, глядя на движение камеры этого фильма, я решил престать работать новостийным оператором и стать режиссером. Вот таким образом Россия сыграла очень важную роль в моей жизни. И этот фильм остается моим любимым. И, кстати, именно я выбрал этот фильм для участия в Каннском кинофестивале. Известно, что он получил «Золотую пальмовую ветвь». То есть я, в свою очередь, сыграл решающую роль в международной судьбе этого фильма.