Старинный кулон - [43]

Женщина не приняла шутку и не уловила насмешки в его словах. Она охотно и четко объяснила:

— Я собака. Немецкая овчарка.

— И когда вы в нее превратились? — устало спросил ветеринар. Ему не очень улыбалось беседовать с ненормальной, но, если таковая забрела к нему, он должен выполнить свой долг и вызвать специалистов.

— Не городите чепухи и не пытайтесь увильнуть от ответа, — строго осадила его миссис Монрибу. — Моей собаке нужна отдельная палата. Она серьезна ранена.

Ветеринар вздохнул. Так вот в чем дело!

— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вашему четвероногому другу, но, увы, отдельной палаты мы предоставить не можем.

Миссис Монрибу огляделась. Из кабинета заведующего получилась бы отличная палата для Лили.

— Четыре тысячи фунтов!

— Простите, мэм, не понял, вы о чем?

— Я снимаю ваш кабинет за четыре тысячи фунтов под отдельную палату. Надо только установить оборудование.

Ветеринар, мужчина лет пятидесяти, с добрыми, чуть грустными глазами, убежденный холостяк, с интересом взглянул на собеседницу. Похожая на маленькую взъерошенную птичку, женщина, видимо, любит свою собаку и готова для нее на все.

Он не успел ничего ответить, как в кабинет ввалился Уайдлер. Его помятое от бессонной ночи с отросшей щетиной лицо, красные глаза, полубезумный взгляд не сказали доктору о нем ничего хорошего. Пьяница, подумал он и пожалел его собаку или кошку. По природе своей док был заядлым собачником. Им он и отдал всю любовь, так и не найдя спутницы жизни, которую обрадовали бы двадцать собак, содержавшихся в маленьком коттедже ветеринара. Даже в Англии, славящейся своей любовью к животным, ни одна женщина не захотела делить жилище с неугомонной сворой.

Уайдлер сразу же перешел к делу:

— Док, назовите цену. Я выпишу чек на любую сумму в качестве гонорара и пожертвования на нужды лечебницы. Лили должна выжить.

— Вы хозяин поступившей с ножевым ранением немецкой овчарки? — спросил ветеринар, а про себя подумал: напился до чертиков и гонялся с ножом за своей собакой. Он с еще большей неприязнью посмотрел на Уайдлера. Стоящий перед ним человек со следами недавнего загула вызывал в нем отвращение.

— Нет! — миссис Монрибу встала и обняла, насколько позволял ей ее маленький рост, Клиффорда. — Нет, он…

Доктор не узнал, что хотела сказать понравившаяся ему женщина. Дверь открылась, и появился Дик Салливан. В больнице, где находилась его сестра, пока все шло хорошо. Алекс спокойно заснула. С ней осталась миссис Уайдлер, и Дик тоже решил съездить узнать о Лили.

Доктор с удивлением взирал на очередного вошедшего. Он казался родным братом первого и страдал теми же самыми пороками. Дик вошел пошатываясь и плюхнулся в кресло, не дожидаясь приглашения. Смотря на этих двух мужчин, доктор решил, что не трудно определить, чем они занимаются в жизни. Он с горечью подумал, что вся их деятельность сводится к пьянке, опять к пьянке и еще раз к пьянке. Они это называют расслаблением. Док не понимал таких людей и презирал их.

Дик тоже не стал терять время на пустые, с его точки зрения, приветственные слова: его ждала Алекс.

— Скотленд-Ярд, — сказал он и показал удостоверение. — Лилиана-Мадлена-Рифи фон Аштен фон Бауриц, немецкая…

— Да-да, немецкая овчарка, — поддержали Дика Клиффорд и миссис Монрибу. — Надо сделать все возможное.

— Кто из вас хозяин? — Ветеринару уже казалось, что в мире существует только немецкие овчарки и все они у него в лечебнице.

— Это к делу не относится.

— Успокойся, Дик, — вставила слово миссис Монрибу. — Я сейчас все объясню, сэр.

— Да, и поторопитесь! Я опасаюсь, что опять откроется дверь и войдет очередной джентльмен, который интересуется состоянием вашего сокровища.

— Хозяйка, сэр, в больнице в очень тяжелом состоянии. Собака спасала ей жизнь, — нестройным хором проскандировала троица, а миссис Монрибу еще добавила: — Джентльмены провели в больнице весь день и всю ночь.

Врачу не оставалось ничего как сдаться. Ему, человеку очень чуткому и ранимому, стало стыдно. Представив себе, что это его оскорбили недостойными и мерзкими подозрениями, он почувствовал раскаяние. Предложение миссис Монрибу он уже находил вполне приемлемым, о чем и не замедлил поведать. В результате Клиффорд выписал чек на умопомрачительную сумму, на которую эта небольшая лечебница могла просуществовать целый год и приобрести новое оборудование.

Переселение началось. Дик и Клиффорд уехали. Миссис Монрибу осталась, чтобы проследить за устройством Лили. Собака открыла глаза. Взгляд ее был осмысленным. Узнав миссис Монрибу, она слегка пошевелила хвостом.

— Потерпи, Лили. Твоя хозяйка выздоровеет. О ней не волнуйся. Поправляйся сама. Когда хозяйка спросит о тебе, ты уже должна быть на ногах.

Собака, словно понимания человеческую речь, слушала наставления. На ее умной морде было написано глубокое внимание.

— Не утомляйте ее, но навещайте почаще, чтобы она не чувствовала себя брошенной. Если она знает тех джентльменов и любит их, пусть и они заходят, — сказал на прощание ветеринар.

16

Алекс думала о маленькой девочке по имени Диана. Она больше не понимала, кто она: Диана или Алекс. Рядом с ней находилась ее мать. Она ее не видела, но точно знала, что она здесь. Запах, который окутывал ее, Диану-Алекс, мог принадлежать только ее матери. За всю свою жизнь она не встретила ни одной женщины, от которой исходила волна пряной свежести, приправленной еще чем-то необычным. Диана-Алекс, наслаждаясь, купалась в дорогом и знакомом ей аромате. Неожиданно она вспомнила все: от того момента, когда к ней подбежала тетя Бэбс, до своего последнего свидания с Клиффордом.