Старинные индейские рассказы - [11]

– Уамбли, уйейо-о-о-уу. Иди сюда! – так сзывали этих десятерых храбрецов ранним вечером к палатке совета, где они должны были получить приказания. Уамбли был вызван первым и первым же вошёл в палатку. Это был мужчина лет тридцати, чистокровный Лакот. Его мощная фигура была завернута в великолепное бизонье одеяло, обращённое мехом внутрь. В его волосах красовалось чудесное орлиное перо. Лицо его не было раскрашено.

Когда он вошёл, сидевшие в палатке с уважением поздоровались с ним и предложили ему почётное место.

Когда все уселись, забил большой барабан, и четверо мужчин, умевших петь, затянули песнь. Это было началом особенно торжественного обряда. Потом старик с раскрашенным в красный цвет лицом взял большую красную трубку, которую заранее тщательно набили. Он опустил её к земле и проговорил:

– О, Великая Мать, покури отсюда!

Затем он поднял её к небу со словами:

– О, Великий отец, покури!

После этого он зажёг её, сделал четыре затяжки по направлению четырёх ветров и предложил трубку Уамбли. Это было своего рода приведение к присяге высшим вождём Совета. Остальные девять разведчиков прошли через ту же церемонию.

Десяти воинам предстояла далеко не лёгкая задача. Самое меньшее – это скакать много дней и ночей подряд в поисках пугливых бизонов. Они могли легко попасть в снежный буран и оказаться на краю гибели!

В невесёлом настроении вернулся Уамбли в свою палатку. Его старый боевой конь, который так часто помогал ему одерживать победы, теперь уже не был таким сильным и выносливым, как в дни своей юности. Услышав приближение Уамбли, он заржал.

– Мы с тобой ещё поработаем, Уакам, мой конь! Завтра на рассвете двинемся в путь!

С этими словами он оторвал животному несколько полосок тополёвой коры, которая казалась индейским лошадкам старых времён такой же вкусной как овёс.

Уамбли упаковал пару мокасин и немного бизоньего мяса и привязал всё это к седлу. На другое утро он двинулся со своими спутниками в путь, вдоль по Реке Серых Лесов, после чего пятеро из отряда повернули к востоку, а другие пятеро – к западу.

Каждое утро десятеро всадников разъезжались в разные стороны, чтобы обследовать возможно большую область. К вечеру же все вновь съезжались. Третий день уже клонился к вечеру. Запасы пищи почти закончились. Лошади устали и бежали вяло. Чувствовалось приближение бури. Но всадники не теряли мужества. Гордость и сознание, что их племя испытывает голод, поддерживали их дух. Они помнили, что были избранниками племени и должны были показать, что достойны оказанного доверия. Заходившее солнце обливало пурпурным светом покрытые снегом равнины.

Казалось, что поиски были безнадёжны, но Уамбли был не из тех людей, кто легко отказывается от поставленной задачи. «А ведь если взобраться вот на тот холм, то нам, может быть, улыбнётся счастье», – подумал он про себя, ударив пятками в бока своего верного коня. И, чтобы поднять в себе мужество, он затянул песню храброго сердца.

Когда он поднялся на холм, то увидел на горизонте чёрную полоску, которую принял за стадо бизонов. Однако, присмотревшись получше, он заметил, что это лишь полоса леса. Его конь не мог уже больше везти его, и Уамбли пришлось спешиться и пешком идти с ним к реке, где он условился встретиться со своими спутниками в сумерки. Он повёл коня вниз по ущелью в поиске хорошего укрытия. Как раз здесь река делала резкий изгиб, образуя дугу, защищённую высокими скалами.

Разведчики были подавлены своей неудачей, и только благодаря живому и бодрому Уамбли, они не пали духом окончательно. Они быстро кончили свой скромный ужин. Каждый уже запасся достаточным количеством сухой травы и хвороста для устройства шалаша, посреди которого они развели огонь. Вокруг этого огня они легли, каждый на своём одеяле. Уамбли набил красную трубку, сделал быстро две или три затяжки и направил её к месяцу, едва проглядывавшему сквозь набежавшие облака.

– О, Великая Мать, прими эту жертву! О, если б завтра мы могли поесть мяса! – торжественно воскликнул он, и передал трубку соседу.

Некоторое время все курили молча. Вдруг вдали послышался вой.

– А, Шункмахито! Волк! У него сегодня голос как будто бодрее, – заметил Уамбли. – Да, знаю, он говорит нам, чтобы мы не теряли мужества: ведь он наш лучший друг в нужде. Скольких из нас он приводил верным путём домой в снежную бурю или показывал следы дичи, когда это было так необходимо. Друзья, не надо завтра ехать домой: давайте поищем ещё один день, – поедем к северу.

Никто не ответил на его слова. Глубокое молчание царило в шалаше, и лишь трубка переходила из рук в руки.

– Что это? – вдруг спросил кто-то.

Все насторожились прислушиваясь к слабым звукам. Им были знакомы все голоса леса, но это было что-то совсем другое.

– Похоже на жужжание москитов! Можно подумать, что у нас лето, – сказал один из воинов.

– Я различаю в этих звуках барабан знахаря, – прибавил другой.

– Есть история об охотниках, которые, как мы, много лет тому назад пошли на разведку вверх по реке, – сказал Уамбли, – и не вернулись домой. Потом, как-то летом, их кости нашли неподалёку от жилища одного странного создания, как говорят, какого-то маленького человечка, сплошь покрытого волосами. Наши старики назвали его