Старик прячется в тень - [23]

— А, слыхал, слыхал… — Товарищ Залесский пожал каждому руку. Глаза его под очками сузились и с хитринкой глядели на мальчиков. — Знаете что… Очень возможно, что труды ваши не пропали даром. Придется как-то отметить, а, товарищ Курчо?

Валентин молча пожал плечами. Залесский вытащил из кармана тужурки часы, посмотрел на них и сказал:

— Я спешу, а вы, может быть, расскажете им… Думаю, секрета от них у нас нет. Насчет велосипеда не беспокойтесь. Двери в исполкоме не закрываются до позднего вечера. Итак, до пятницы. Жду вас в два у себя.

Только Залесский отошел на несколько шагов, как Адриан, не в силах больше сдерживаться, выпалил:

— Ну что, сознался Сожич, сам, да?

— Ясно, он стибрил, мазурик, — торопился Митря.

— Спокойствие, — предупреждающе поднял руку Валентин. — Дело запутанное, но мы, кажется, у цели. А знаешь, твой Ромка молодец. Умеет держать секреты. Никак я не ожидал… Ну, а теперь слушайте.

Глава шестая

Были всякие события. Снова уехал отец. Сказал, что теперь, уже наверное, в последний раз. Адриан получил письмо от Марсельезы. Писала, что скоро вернется. На улицах расклеили афиши. В город на гастроли должен был приехать заслуженный артист республики Н. С. Днепров-Марлинский и ставить «Уриэля Акосту» и «Гения и беспутство». Леня Стародубских в эти жаркие дни неизвестно как схватил насморк, и теперь его мама никуда не пускала.

А в жизни Митри в эти дни тоже были события. Матери выдали пособие, и Митре купили новые штаны. Это были уже не штаны, а, можно сказать, настоящие брюки приятного темно-серого цвета. Митря только надел их — хотел идти на улицу, чтобы все увидели. Но тут выяснилось, что босиком в таких брюках ходить просто невозможно, а старые, десять раз подбитые и залатанные Митрины ботинки уж так не шли к великолепным брюкам, что хоть плач. Митрина мать повздыхала, оглядывая бывалые ботинки, и швырнула их в угол кухни.

— В грязь таскать, и то стыдно.

Она где-то наскребла еще денег, и Митре приобрела в бывшем магазине Кордакова ботинки фабрики «Скороход» с курносыми носами и металлическими крючочками — игрушка! Мать еще погнала его постричься, а потом вымыла ему голову. Митрину футболку с оранжевыми полосами она старательно выстирала и погладила.

В таком обновленном виде Митря сперва сходил к Адриану, потом показался Лене, а затем просто так отправился на улицу. Может быть, кто попадется. Он ходил неторопливо, заложив руки в карманы и только по тротуарам. Станет он пылить новые ботинки, дожидайтесь!

Таковы были события последних дней на улице Профсоюзов.

Но были в эти дни на другой крутовской улице события и посерьезней письма Марсельезы, Лениной болезни и покупки Митре обновок. События, о которых еще ничего не было известно ни Адриану, ни его соседям-приятелям.

Эти значительные события происходили в доме Сожича.

Вечером злополучного дня, когда «натюрморт с селедкой» увезли на проверку в Художественный музей, Ян Савельевич вернулся домой в заметно нервном состоянии. Он немедленно прошел к себе в кабинет и сейчас же оттуда послышалось:

— Рома, ты там?.. А ну, иди-ка сюда!

Ромчик явился на зов дяди.

Ян Савельевич встретил его напряженным молчанием. Потом показал пальцем на стул, который стоял у стены, где еще утром висела картина и, чеканя слова, спросил:

— Не объяснишь ли ты мне, что это тут такое?

— Стул, — ответил Ромка.

— Да, стул. Стул в моем кабинете. А почему на нем следы от грязных ботинок? А? Я спрашиваю, кто это тут топтался на стуле в моем кабинете?

Ромчик посмотрел на стул и понял, что отпираться бесполезно.

— Никто не топтался. Это я смотрел картину.

— Ты смотрел картину! Ах вот как! А почему тут столько следов? Ты что, танцевал фокстрот на стуле?

— Нет. Мы смотрели ее вместе с Адриашкой, — выпалил Ромка.

— Что такое? С Адриашкой? Зачем? — глаза дяди сделались круглыми и удивленно уставились на Ромчика.

— Он еще раньше увидел, что селедка намазана на старой картине, и нам было интересно, что там нарисовано.

— Что?! Да как же вы сюда проникли? Ключ ведь у меня!

— Очень даже просто, — Ромчик сам не понимал, откуда набрался храбрости так дерзко отвечать дяде. — Подходят другие ключи.

— Подходят ключи? Да ведь это же взлом! Как вы посмели? Этот твой Адрианка мошенник! Он шпионил! Это он их направил сюда!.. У меня отобрали, у меня украли… может быть, единственную ценность!.. — закричал Ян Савельевич.

— Это у вас не единственная… У вас много ценностей, — сказал Ромчик.

— Что? Что ты говоришь, обормот? — Сожич рванул на себе твердый воротник. Запонка упала на пол и покатилась под стол.

На крик явилась мама Ромчика. Она остановилась в дверях, не понимая, что происходит.

— Анна… Анна Михайловна!.. Ваш сын, полюбуйтесь им! Он решил погубить мой дом… Он уже погубил его.

— Я ничего не делал, мама, — мрачно сказал Ромчик. Губы его напряженно сжались.

— Он разорил меня! Он навел на дом людей, которые только и стремятся обобрать других… Вы знаете, что наделал ваш расчудеснейший сын, Анна Михайловна?

— Что же случилось, Ромчик?

— Никого я сюда не наводил! Дядя Ян спрятал знаменитую картину. Он ее замазал. А картину искали и нашли. Вот и все.