Старик и ангел - [9]

И так далее.

Но ничего этого не произошло.

Переродившийся Серега Кузнецов влился в тот большой отряд веселых бездельников — можно было бы сказать, плейбоев, если бы не отечественная склонность к духовному и душевному, — каких было в те времена не меньше трети в любом НИИ, КБ и техническом вузе.

Итак, диссертация писалась медленно и вяло, ассистентская должность на кафедре стала уже не совсем приличной, и, из уважения к прежде проявленным способностям, ему дали старшего преподавателя — без степени эта должность была бы пожизненной, точнее, до пенсии. Научный руководитель уже почти махнул на него рукой… Однако, продолжая понемногу, одновременно все больше предаваясь гуманитарным увлечениям, писать диссертацию, Кузнецов к двадцати восьми годам все же защитился, после чего стал молодым доцентом. И с удвоенным, утроенным энтузиазмом принялся все свободное от преподавания время отдавать разного рода культурно-массовой деятельности.

Прежде всего, конечно, это был КВН. Будучи старше и, как это ни странно при еще недавно свойственном ему складе ума, остроумнее товарищей по институтской команде, он сразу занял в ней видное положение. А видное положение в команде КВН тогда не только вызывало интерес девушек и почтительную зависть товарищей, но и, это может показаться удивительным, снисходительную доброжелательность начальства. Хорошая команда КВН ценилась этими еще сравнительно молодыми начальниками как составляющая институтского престижа, на всесоюзных совещаниях ректоров командами хвастались в кулуарах и всерьез обсуждали роль Саши Маслякова и даже Светланы Жильцовой в ходе кавээновского чемпионата. Носившийся в воздухе того времени легкий ветерок вольнодумства сильнее всего веял вокруг КВН, а вольнодумство было в моде, в том числе и среди тех, кто должен был его удерживать в рамках разумного. Они сами ходили на поэтические вечера в Политехнический — благо, что билеты приносили в приемные, так что толкаться не приходилось. Многие были постоянными посетителями джазовых концертов и фестивалей, расплодившихся по всей стране, а один главный конструктор, циркулировали такие слухи, сам собирал джазовые американские пластинки и играл на альт-саксофоне в ходе сугубо закрытых джем-сейшенов. И коллекция пластинок при его-то возможностях у него, говорили, была колоссальная, просто колоссальная, чуваки, просто колоссальная…

И все это крутилось вокруг КВНа.

Ночами, запершись в комитете комсомола, кавээнщики придумывали шутки, репетировали экспромты, сыгрывались и спевались с музыкальным сопровождением — институтским джазовым комбо, проигрывали варианты конкурсов и оттачивали домашнее задание. Литературно одаренные писали рифмованные речовки, имевшие артистические наклонности учили тексты и осваивали мизансцены.

Комитет комсомола тут появился в воспоминаниях не случайно — натурально, комсомол курировал всю эту деятельность, в которой допускались и элементы сатиры, так что курировать ее надо было в оба глаза. Второй глаз, более серьезный, но по-доброму прищуренный, принадлежал уже парткому, мимо которого такое в сущности идеологическое дело пройти никак не могло.

А в результате Сергей Кузнецов, сделавшись заметным членом знаменитой команды КВН знаменитого подмосковного Механико-математического института, великого МЕМАИНа, стал своим человеком и в комитете комсомола, и, как единственный в команде преподаватель, взрослый человек, с которого можно спросить, и в парткоме стал своим. Мог среди учебного дня, в окне между семинарами, просто так зайти, потрепаться о кавээновских делах, анекдот рассказать и в ответ выслушать тоже такой, не для любых ушей предназначенный, и даже поспорить о футболе, хотя, честно говоря, футболом совершенно не интересовался, но приходилось быть в курсе.

Правда, к этому времени его отношение к спорту и действительно изменилось: из безразличного к результатам, но упорного бегуна на длинную дистанцию — как в известной переводной книге английского писателя Алана Силлитоу и демонстрировавшемся по кинолекториям фильме — Сергей превратился в заядлого баскетболиста, как все современные молодые люди. Рост приличный, сто восемьдесят два, позволял, а играл он резко, заметно, так что нехватку техники перекрывал напором.

Ну и КВН, конечно.

В общем, завиднейший молодой мужчина, все при нем — кандидат, остроумный, баскетболист, даже петь под гитару про кожаные куртки, брошенные в угол, научился, а заодно и гитару освоил до необходимой степени. Талантливый, веселый, симпатичный — настоящий молодой ученый, только кино про такого снимать: ну, кругом приборы, а у него сложные отношения с невестой друга, и они с другом понемногу выпивают, но говорят не о том, и так все понятно…

Да, совсем забыли: в этом некогда пресном, не имевшем никаких слабостей человеке слабости появились вполне общепринятые. Во-первых, стал он в своей компании — кавээнщиков, баскетболистов, музыкантов и поэтов с приличным математическим образованием, комсомольских активистов и других хороших ребят — понемногу выпивать. Иногда портвейн обыкновенный, недорогой. Иногда водочка, если было, чем закусить в гостях у кого-нибудь из женатых. А то и коньячок три звезды, «полковничий», или даже болгарский «сухарь» в длинных бутылках — как-нибудь на ходу, на скамеечке в парке… Словом, стал нормальным человеком в этом смысле. И не так, как в кино, по глотку, а усиживали по бутылке на брата, усиживали и больше. Когда деньги, конечно, были, а они в основном были — по крайней мере на бутылку.