Старчество на Руси - [9]

Наряду с этой великой лаврой Белозерской особенно дорог душе православного скромный, незаметно приютившийся среди холмов и малых озер небольшой Ферапонтов монастырь. Именно ему, скромному приюту иноков, довелось стать подлинной сокровищницей русской иконописи, обителью, в которой сохранились фрески великого Дионисия и его сыновей.

Эти же северные области, бывшие в свое время окраинами нашей земли, воспитали дух преподобного Нила Сорского, оставившего нам письменный документ духовной жизни и руководства старческого, ничем не отличающегося по своей силе и глубине от писаний старцев первых веков монашества. Во вступлении к своему «Уставу о жительстве скитском» преподобный Нил нишет: «Поелику многие из святых Отцев различными беседами научили деланию сердечному, мысленному блюдению и умному хранению, то и аз, многогрешный и неразумный, собрав от духовных Отцев, что изрекли они о сем предмете, написална воспоминаниесебе и другим»61.

Преподобный поучает в первом Слове «Устава» о мысленной брани, различая:прилог, сочетание, сложение, пленениеи проч. В Слове втором преподобный Нил пишет: «Наилучшая и благонадежная брань тогда может быть, когда отсекается помысл в самом начале и когда будет непрестанная молитва». «О молитве же никто да не вознерадит, – повторяет Преподобный в Слове 4-м, – ни здравый, ни немощствующий <...> Мысленное же дело инока <...> чтобы ум иметь в богомыслии и в памятовании о Боге, и чтоб крепко держать себя в любви Божией, сие дело на всех лежит неотложно».

Если вспомнить всех дивных преподобных подвижников русского Севера: Пельшемских, Вологодских, Олонецких и Валаамских, Прилуцких и Соловецких, Обнорских и Глушицких, – воистину повторишь слова одного священнослужителя, в праздник Русских Святых воскликнувшего: «Нет другой такой страны, где бы было столько святых, как в земле Русской. А потому и не погибнет никогда земля Русская, имея столько за нее заступников и печальников! И никто никогда не овладеет землей Русской!».

Эти святые защитники оставались по отдельным монастырям, и теплились в их обителях заветы старческого руководства, пока не пришла пора новых государственных перемен, а с ними – и оскудение духа монашеского и старческого делания. Синодальный период Русской Церкви, особенно XVIII век, отмечен закрытием многих монастырей, введением суровых законов, так что многие желающие пострига и подлинного иноческого жития вынуждены были покидать пределы российского государства. Тем более оскудело в этот период подлинное понятие о духовной жизни и старческом руководстве. От этой эпохи остались только имена отдельных светильников духовной жизни: святителя Димитрия Ростовского, святителя Митрофания, епископа Воронежского, святителя Иннокентия Иркутского. Но Русская Церковь искала утраченные духовные пути; этот поиск Господь и явил в прозорливом делании преподобного Паисия Величковского.

Восстановление старчества на Руси

Весел был еси образом, и преклонял еси уши просящим у тебя помощи, и <...> простирал еси руце на подъятие их…

Кондак преподобному Паисию Величковскому

Русское монашество и особенно старческое руководство нуждалось в своем восстановлении, в обретении тех высоких и спасительных устоев, которые оно имело от своего начала в Киевской Руси, которые сохранились, укрепились и возросли в тяжелые годы монголо-татарского ига и которым пришлось испытать внешнее и внутреннее оскудение в эпоху петровских реформ и последующих царствований.

Промысл Божий бдит над миром. Бдит Он над судьбой каждого отдельного человека, бдит Он – непостижимо для нас – и над бытием Своей Церкви, Своего Тела и Своей Невесты. Попускаются периоды (и немалые), в которые оскудение кажется предельным, более уже непоправимым, будто уже и кончается дыхание жизни в здании Христовой Церкви. Но слово Христово неложно, – и врата адовы, которые кажутся уже отверстыми, не одолевают Церкви Христовой. Совершаются события мирового или государственного масштаба, – и Церковь Христова выходит победительницей из крайнего, казалось бы, и страшного положения: врата ада не имеют над ней силы. В других же обстоятельствах, когда не нужны для спасения Церкви большие мировые сдвиги, Господь поставляет события меньшего объема, выдвигает отдельных людей, которым дается Промыслом Божиим завидный жребий – спасение, восстановление церковного достояния.

Подобный жребий на Руси был уготован преподобному Сергию Радонежскому, авве сонма отцов Радонежских и всего последующего русского монашества и в нем – старческого руководства. XVIII век требовал для восстановления монашеского жительства на Руси других путей и других личностей. Рухнувшая Византия уже не могла быть оплотом Православия и духовного учения для Руси, каковым была во времена преподобного Сергия. Уже и учение исихастов было не так доступно для России, как в то время. Живые источники духовных основ Православия и монашеского жития следовало теперь искать – тоже за пределами России – где-либо на Афоне и в прилежащих землях. И чтобы достигнуть искомого, необходим был человек, наделенный спасительным стремлением и твердостию. Подобного человека, способного в поиске своем пойти на жертву, переступить границы родины, устремиться на обретение имевшихся ранее, но утраченных духовных сокровищ, явил Господь, непостижимый Промысл Его в лице преподобного Паисия, как он назван в своем житии, «родимца Полтавского».