Старая сказка - [8]
Шрифт
Интервал
Я смутно слышу шелест нежный – твой скорбный зов.
Но голос страсти, прежней, нежной, как тени слов.
Ты воскресить меня не можешь, любимый мой!
Ты воскресить меня не можешь своей тоской,
Но если хочешь – можешь, можешь идти за мной!
Я жду тебя. Приди, желанный! Я жду во мгле.
Я жду тебя. Приди, желанный! Но на земле
Мой зов звучит, как вздох обманный, как вздох во сне…
Ты сам зовешь, меня не слыша, и я одна,
Ты сам зовешь, меня не слыша, зовет весна,
И плещут волны тише, тише… О, счастье сна!
1911
«Бледным вечером, тающим, как весна здесь, на севере…»
Наша жизнь не в первый раз.
В. Брюсов
Бледным вечером, тающим, как весна здесь, на севере,
Озаренный улыбкой зари умирающей,
Разве Вы не касались раздушенного веера,
Изумрудного перстня на ручке играющей?
С хрупкой девушкой в кружевах, по аллее струящейся,
Утомленные, робкие, вы не шли тихим вечером?
О, дыхание майское над землей, уже спящею!
Сколько ласк уже отдано! Скольким взорам отвечено!
Если нынче смотрели Вы с тревожной улыбкою,
Словно вспомнив забытое, невозвратное, светлое,
Разве Вы не увидели ту, далекую, гибкую,
Осиянную трепетом дня уснувшего, бледного?
Ведь всё это знакомое. Ведь с печальной Маркизою
Уж склонялись, как нынче, Вы пред Моною Лизою.
29 августа 1912
«Последняя ночь на холодной земле…»
Последняя ночь на холодной земле…
Я тихо склоняюсь в трепещущей мгле.
Ни жалоб. Ни слез. Ни молитв. Ни тоски.
Минувшие дни навсегда далеки…
Я свято вас помню, минувшие дни!
Мелькнувшие – робко погасли огни.
Тоскующий ветер рыдает в кустах,
Последнее слово дрожит на устах.
Печальная ночь прислонилась к стеклу,
Зовет необорно в извечную мглу.
Я слышу. Я знаю. И в странном бреду
С покорной улыбкой шепчу ей: «Иду!»
20 октября 1912
БАЛЛАДА
Переживаю вновь те дни,
Купаясь в их багряном блеске,
Когда ты мне шептал: «Взгляни,—
Я — Паоло, ты — тень Франчески.
Мы — радужные арабески,
Что — две — слились в одну черту…
Как властно рвемся в высоту
Мы — две волны в едином всплеске!»
И забываюсь я в тени…
Да, я — Франческа. В нежном блеске
Моих шагов звенит: «Усни!»
Поют жемчужные подвески,
Я в полумгле, на перелеске,
Лаванду рву — в цвету, в цвету,
Шепча молитву — нашу, ту:
«Мы — две волны в едином всплеске!»
Мерцают Римини огни.
Мелькнул матрос в лиловой феске…
Мой странный бред, звени, звени!
Сверкайте, лунные обрезки!
Я знаю: жизни грохот резкий
Заглушить сонную мечту,
Мы вместе рухнем в пустоту,
Мы — две волны в едином всплеске!
Envoi.
Вам, призраки старинной фрески,
И в смерти взявшим — красоту,
Вам стих, пропевший в темноту:
«Мы — две волны в едином всплеске!»
1913, январь
«Изжелта-зеленые березы…»
Изжелта-зеленые березы
Зашумели ласково и нежно.
На глазах – непрошенные слезы,
На душе – по-детски безмятежно.
Примиренно всё опять приемлю,
Вновь целуя сладко, без печали
Влажно-зеленеющую землю
И уста, что мне так часто лгали.
15 апреля 1913.
«В вечерний час опять мечты запели…»
В вечерний час опять мечты запели
Былой любви томительный рассказ…
О, эхо зимних бурь в живом апреле!
О, стон Снегурки, плачущей о Леле,
Но плачущей уже в последний раз!
Воспоминанья – искристый алмаз –
Опять в душе печально зазвенели,
И шелестят былого иммортели
В вечерний час.
О чем? О ласке утомленных глаз?
О долгих днях, мучительных без цели?
Нет? Прошлому мы реквием пропели!
И вновь мечта – ребенок в колыбели…
Гремящий мир – опять, навек для нас…
Но плачьте, плачьте об умершем Леле –
В последний раз!
1913, весна
«Вновь тот же зал, сверкающий, нарядный…»
Вновь тот же зал, сверкающий, нарядный.
Фонтан… цветы… слепящие огни.
По-прежнему, плач скрипок беспощадный
Опять привел сюда забывшиеся дни.
Былое вновь вошло в зал празднично-нарядный.
Зачем мы здесь? Зачем мы в этом зале,
Мы, двое связанных невидящей судьбой?
Ужель затем мы наши цепи рвали
И нашу страсть на торжище бросали,
Чтоб, как рабам, склониться головой?
…Как страшно быть в роскошном, пышном зале!
«Навек, навек!» поет вино в бокалах.
«Навек, навек!» злорадно блещет свет.
Страсть или страх в твоих глазах усталых?
Презренье иль любовь в улыбке алых,
Жестоких губ, вновь шепчущих обет?..
…Смеясь, поет и лжет вино в бокалах…
1913, весна.
«Боже мой! Боже мой! Я молитвы забыла…»
«Не за свою молю душу пустынную».
Боже мой! Боже мой! Я молитвы забыла.
В душе моей пусто… И темно, темно…
Мечта моя крылья святые разбила…
Но я нынче молюсь, как когда-то давно.
Последнюю искру последнего света
Стараюсь разжечь в негасимый огонь,
Да не будет моленье мое без ответа:
Не меня – его – своей благостью тронь.
И все, что мне судил Ты благого,
Пусть вспыхнет пред ним вечным лучом!
Боже мой! Боже мой! Каждое слово,
Каждый мой вздох – о нем, о нем!..
1913
«Мне больше ничего не надо…»
Мне больше ничего не надо.
О, дайте, дайте мне уснуть!
Так тяжек был пройденный путь,
Так ночи ласкова прохлада…
Мне ничего уже не надо.
Склониться б только к изголовью –
На камень, на постель, на грудь, –
Мне все равно, куда прильнуть.
С моей ненужною любовью
Мне не сужден далекий путь…
О, дайте, дайте мне уснуть!
28 мая 1913
«Небо бледнее и кротче…»
Небо бледнее и кротче.
Где-то звонят к вечерне…
Тебе, моё одиночество,
Мои песни вечерние!
Вот, вспыхнут лампочки пышные,
Раскроются книги любимые,
А сердце заплачет неслышно:
«Ах, жизнь идёт мимо!»