Старая сказка - [24]

Я ахнула — мне еще не доводилось слышать, чтобы кто-либо открыто говорил о таких вещах, — а потом рассмеялась. Меня охватило столь безудержное веселье, что пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть.

— Zut alors. Подумать только, а ведь я когда-то надела платье, расшитое изображениями пчел, чтобы сделать королю приятное… Он знает об этом, как вы думаете? Его Величество лишь молча улыбается, когда его называют Королем пчел.

— Не знаю… Но ведь его интересуют естественные науки, не так ли? Разве не он учредил Академию?

Я с удивлением взглянула на сестру Серафину. Для пожилой монахини она была весьма недурно осведомлена обо всех перипетиях светской жизни.

— В общем, да, — ответила я, — хотя, насколько мне известно, он не проявляет особого интереса к естествознанию. Никогда не видела, чтобы король читал книгу, не говоря уже о том, чтобы посещать диспуты или заседания Академии. Sacre bleu.[50] Как забавно. Я непременно должна написать принцессам и рассказать им об этом. Они с радостью нарядятся пчелиными королевами, чтобы подразнить двор.

Не успели эти слова сорваться с моих губ, как веселье мое угасло, и я вспомнила, что более не являюсь конфиденткой дочерей короля, и мне даже не разрешается писать письма. Тоска и отчаяние вновь захлестнули меня.

— Я позову вас, когда пчелы начнут собираться в рой, — сказала сестра Серафина. — Это поистине захватывающее зрелище. Захватывающее и страшное.

— Совсем как при дворе, — я попыталась улыбнуться.

— Да. Быть может, пчелиный улей и впрямь является подлинным олицетворением двора. Если так, то вам, пожалуй, стоит держаться от него подальше. На мой взгляд, он точно так же может превратиться в узилище для души, как и монастырь.

Это была правда. Я с любопытством посмотрела на нее. Она заинтриговала меня, эта монахиня с замечательными глазами цвета спелого меда и суждениями опытной и много повидавшей женщины. Совсем не эти качества я ожидала встретить в аптекаре захудалого и нищего монастыря, затерявшегося в деревенской глуши.

— Когда наступит время пчелиной матке повести рой, вы должны помочь мне поймать их. Я не хочу потерять ни одну свою пчелу, — сказала пожилая монахиня. — А теперь пойдемте разведем костер, вскипятим чайник и выпьем чаю, прежде чем начнем копать и мотыжить. Не знаю, как вы, но во мне здешняя еда всегда оставляет чувство голода.

Поскольку с самого утра у меня во рту не было и маковой росинки, не считая чашки молока, я с радостью принялась помогать сестре Серафине развести огонь в очаге в маленьком домике, а потом с любопытством огляделась по сторонам.

С потолочных балок свисали пучки травы, на полках теснились горшочки с сушеными листьями, цветами и всевозможными порошками красного, ярко-желтого и темно-коричневого цветов. В центре хижины стояли старенький стол с поцарапанной крышкой и два табурета, а у дальней стены приютилась небольшая кровать, застеленная стеганым покрывалом, сшитым из разноцветных лоскутков. Подобное буйство цветов я встретила впервые с тех пор, как попала в Жерси-ан-Брие. На скамье стояли тяжелая мраморная ступка и пестик, внутренности которой были испачканы чем-то коричневым.

— Так, давайте посмотрим, какой чай сегодня приготовить? Солодовый чай Святого Иоанна, чтобы осчастливить нас: шиповник и бузина, которые сделают нас здоровыми; пустырник, который сделает нас мудрыми; и ложечку меда, чтобы подсластить настроение. — Сестра Серафина набрала из нескольких горшочков немного высушенных листьев и цветков и всыпала их в глиняный заварочный чайник, а потом залила его кипятком.

— И ничего, чтобы сделать нас состоятельными? — поинтересовалась я.

— А к чему нам деньги? — ответила она, и ее глаза цвета спелого меда весело блеснули. Она налила бледную ароматную жидкость в две фаянсовые чашки и добавила в каждую по ложечке меда.

— Будь у меня деньги, я бы купила себе свободу. Мне не пришлось бы сидеть здесь взаперти по прихоти короля. Я могла бы уехать, куда захочу, и ничего не бояться.

Сестра Серафина вновь наполнила железный чайник дождевой водой из бочки за дверью и вернула его на огонь, прежде чем серьезно ответить:

— Да, понимаю, для вас бы все изменилось. Что до меня, то я была богатой и могу с полной уверенностью заявить, что счастливее от этого я не стала.

— Бедность тоже не делает нас счастливыми.

Она передала мне чашку.

— Нет, конечно. Давайте-ка выйдем на солнце и выпьем чаю. Вы не могли бы взять и мою корзинку?

Держа в одной руке чашку, а в другой — кипящий чайник, она первой вышла в сад. Мы присели рядышком на одной из невысоких стен, и я нерешительно пригубила чай. Он был восхитителен и тут же согрел меня.

— Смотрите, пчелы уже начали собирать себе еду. — Сестра Серафина показала на нескольких золотистых насекомых в черную полоску, которые роились над бледно-голубыми цветами розмарина. — Они тоже радуются весне.

Я улыбнулась и стала пить чай, отщипывая кусочки от липкого шарика, сделанного из меда, орехов и фруктов, который сестра Серафина достала для меня из горшочка. Солнце пригревало мне спину, над цветами жужжали пчелы, чашка горячего чая согревала меня — словом, я впервые за много месяцев ощутила себя умиротворенной.