Старая легенда - [60]

Рената шла очень медленно, и Гонкур её не торопил. Происшедшее казалось ему кошмаром, тяжёлым сном, который должен рассеяться, когда, войдя в дом, он услышит голоса Каремаса и Мигелины, вернувшихся раньше них. В то же время он сознавал непоправимость случившегося, и его охватывал смертельный ужас, когда он думал о встрече с матерью, которая только что по необъяснимой трагической случайности потеряла двоих чудесных детей, будущее которых рисовалось и ей, и каждому, кто их знал, счастливым и блестящим. Как переживёт эта бедная женщина такой удар? Вынесет ли его? И неужели он будет вестником этой беды, особенно страшной своей внезапностью? Какой-то гаденький голос нашёптывал ему в утешение, что Медас уже подготовил госпожу Кенидес и осторожно рассказал о постигшем её горе, и, возможно, сейчас ему даже не придётся с ней встречаться. Он старался заглушить этот предательский голос, но безуспешно. О, если бы ему только ненадолго оттянуть встречу с несчастной женщиной, немного успокоиться и собраться с силами! Тогда он будет готов разделить с ней её горе, а пока он так подавлен и растерян, что едва может справиться с собственными чувствами, но не способен хоть как-то поддержать мать, лишившуюся сразу двух детей.

Госпожа Кенидес встретила их появление с явным удивлением, мгновенно сменившимся тревогой при взгляде на ослабевшую Ренату.

— Почему вы так поздно… и одни? — растерянно спросила она. — Что-то случилось? Рената, что с тобой, девочка?

Гонкур почувствовал отчаяние, когда осознал, что женщина не подозревает о постигшем её несчастье. А в нём вдруг вспыхнула надежда. Она всё росла, превращаясь почти в уверенность и неестественную бешеную радость, боровшуюся с отчаянием.

— Поезд… — начал он почему-то хрипло и вдруг понял, что не только не может говорить связно, но даже отдельные слова даются ему с огромным трудом. — Мигелина нас встретила… на насыпи стояла. Каремас побежал вперёд, к ней… Упал. Мигелина… к нему. Они не уходили с рельсов… Мы были очень далеко, не могли им помочь… не успели. Поезд… Я не знаю, что случилось. Может быть, они живы. Медас поехал с ними, вернётся и всё объяснит. Но они, конечно, живы… Госпожа Кенидес!

Гонкур успел подхватить потерявшую сознание женщину и понёс к дивану. Рената шла за ним, бессознательно продолжая за него цепляться.

— Воды! — потребовал молодой человек, уложив бесчувственную хозяйку дома.

Рената стояла, не шевелясь и не замечая происходившего рядом с ней. Он резко встряхнул девушку, и та начала приходить в себя. Она посмотрела на него, медленно перевела взгляд на госпожу Кенидес, а потом упала на колени, уткнувшись лицом в диван. Гонкур в замешательстве слушал её рыдания, не зная, что ему предпринять.

— Что случилось? — робко спросил Витас, в испуге остановившийся в дверях.

— Твоей маме плохо. Беги за врачом, — приказал Гонкур.

— А что…

— Быстро! — прикрикнул Гонкур, и Витас выбежал из комнаты, не окончив фразы.

От Ренаты не было никакого толку, и Гонкур стал сам лихорадочно принимать меры по спасению старой дамы. Его пугали голубоватая бледность её лица и её полная неподвижность. Покружившись по комнате, он схватил кувшин с водой и, смочив носовой платок, положил его на лоб женщины, побрызгал ей в лицо водой, помахал импровизированным полотенцем. Она не шевелилась и лежала как мёртвая. От беспомощности молодой археолог застонал. Если бы госпожа Кенидес потеряла сознание от ранения или ушиба, он бы знал, что делать, но сейчас растерялся. В отчаянии он принялся делать ей искусственное дыхание и совсем потерял голову от безрезультатности своих усилий.

— Влей это ей в рот, — властно приказал незаметно появившийся в комнате господин Вандесарос.

Гонкур схватил стакан, поданный стариком, привычным движением вытащил и раскрыл нож и лезвием осторожно разжал зубы женщины. Поддерживая её одной рукой за плечи, он влил её в рот бесцветную жидкость.

— Намочи полотенце в холодной воде и положи на сердце, — распорядился господин Вандесарос.

Гонкур снова закружил по комнате, в спешке хватая совершенно ненужные вещи и сразу же их бросая. Потом он стянул со стола скатерть, смочил угол в воде из графина и, смущённо расстегнув платье на старой женщине, положил мокрую материю ей на грудь.

— Больше мы уже ничего не можем сделать и нам остаётся только ждать врача, — сказал старик. — Ты послал Витаса?

— Да.

— Теперь объясни, что случилось. Почему плачет Рената?

Голос старика звучал неестественно спокойно.

— Я и сам пока ничего не знаю. Медас расскажет, когда вернётся. — И с отчаянием он добавил. — Каремас и Мигелина попали под поезд, но я не знаю, может, они живы.

Старик не шевельнулся, не сказал ни слова. Его лицо было как каменная маска.

Уже знакомый Гонкуру доктор бесшумно вошёл в гостиную и попросил всех выйти. Гонкур поднял Ренату и отвёл в соседнюю комнату, а потом вернулся за стариком, совсем потерявшим способность управлять креслом. Рената продолжала горько и безутешно плакать, но её слёзы были естественны, хотя у молодого человека сердце надрывалось от жалости к ней, а старик сидел такой застывший, что Гонкуру стало страшно. Он стоял, прислонившись спиной к двери, и ловил каждый шорох в соседней комнате. Ему казалось, что прошла вечность с тех пор, как Витас привёл врача.