Становление иранской регулярной армии в 1879—1921 гг. - [61]

Недоверие Фарман-Фармы к казакам так велико, что когда в декабре 1896 г. были доставлены в Тегеран 4 пушки, пожалованные Его Императорским Величеством в дар Шаху Персидскому, то Фарман-Фарма убедил шаха, что новая конная батарея в руках русского полковника в самом сердце Персии слишком опасна, тогда шах приказал было высочайше пожалованные пушки сдать в арсенал, и только частное выяснение через Чрезвычайного посла, недавно приехавшего из Петербурга, бестактности и неблаговидности подобной выходки, принудило временно оставить пушки в руках полковника, но все-таки незаряженные (по случаю, якобы, безденежья).

В конце 1896 г. Фарман Фарма тайно командировал в Вену одного из артиллерийских сертипов Али-Хана купить 30 пушек и 10 тыс. ружей кроме того, с бывшим патронным мастером в Тегеране хорватом, Фарман-Фарма тайно же командировал в Вену 3-х человек для изучения на месте литейного… дела и духовых музыкальных инструментов.

Настоящее положение дел в Персии внушает серьезные опасения. Шах, кроме подагры, геморроя и каменной болезни, еще в большей мере страдает от мнительности, что, с связи с застрашиванием, стоящих при нем медиков персидского (Хаким-уль-Мулька) и английского (Аткока), обещает мало утешительного. Ввиду возможности скорой кончины шаха, на новый план выступает вопрос о валиагде и его соправителе Великом Визире.

Теперешний валиагд от не принцессы, сделавшейся продажной, публичной женщиной. Она уже давно не живет и не хочет жить с шахом, который, однако, не перестает приглашать ее снова вступить с ним в брак. Ватиагд мало развит, туп, корыстолюбив, берет взятки и, занимаясь противоестественными пороками, заразился, по словам его братьев, сифилисом. Кроме того, валиагд женат на дочери принца Наиб-эс-Салтане (брата шаха, бывшего военного министра и генерал-губернатора Тегерана), что также не предвещает ничего утешительного, так как Наиб-эс- Салтане с воцарением теперешнего валиагда, может снова приобрести государственное значение. Притворяясь другом России. Наиб-эс-Салтане, не имеет ни совести, ни сердца, ни чувства благодарности и как истинный «каджар» и истинный деспот, он малодушен и пресмыкается в несчастии и, напротив, бездушен и вероломен, стоя у власти. По нравственным качествам его сторонник может считаться разве только Фарман-Фарма.

Но зато второй сын шаха — Шоа-эс-Салтане происходит от принцессы крови, ему 18 лет и он обладает такими блестящими умственными способностями, что поражает решительно всякого, беседовавшего с ним, а знание французского языка дает ему возможность вести беседы с дипломатическими представителями. Он нравственно гнушается и возмущается пороками брата; пользуется общими симпатиями и в мнении всей Персии имеет неоспоримое право на престол как сын принцессы. Хотя шах и считается безграничным властелином в стране, но обычаи страны осветили престолонаследие сыновьям лишь чистой царской крови. Фетх- Али-Шах, Аббас-Мирза…Нарс-эд-Дин-Шах и теперешний Мозаффар-эд-Дин-Шах, все были от принцесс чистой крови. И если старший из сыновей покойного Наср-эд-Дин-Шаха, знаменитый по своему тиранству и блестящим способностям Зеле-Султан не был назначен валиагдом, так как происходил не от принцессы. Зеле-Султан — богач и ярый англичанин (у него капиталы в английских банках), едва ли подчинится теперешнему вадиагду в случае его вступления на престол.

В настоящее время жизнь Шоа-эс-Салтане в опасности и он прибегает к русской защите, намереваясь при первых же тревожных для него признаках бежать в Россию. Шоа-эс-Салтане — друг бывшего Садр-Азама, если бы был провозглашен валиагдом, то Садр-Азам был бы несомненно возвращен, а при теперешних обстоятельствах можно думать, что Садр- Азам единственный в мире человек, могущий спасти Персию от катастрофы. может быть угрожающей ей в недалеком будущем…

Ныне призванный из Тавриза на пост министра внутренних дел Амин-эд-Доуле, обладая европейским лоском, в сущности, личность малодаровитая, не предприимчивая, не самостоятельная и мало популярная, чего и ищет временщик Фарман-Фарма, не желающий упустить из своих рук первенствующего значения. К несчастью, Амин-эд-Доуле — ближайший друг и сторонник Наиба-эс-Салтане и давнишний враг бывшего Садр- Азама. Авторитет Фарман-Фармы слаб, еще слабее авторитет Амин-эд-Доуле. При теперешних обстоятельствах, водворить и поддерживать твердою и сильною рукой порядок в Персии мог бы разве один только бывший Садр-Азам. Садр-Азаму Али-Аскер-Хану уже привыкли повиноваться еще при покойном шахе. А если при этом Шоа-эс-Салтане будет провозглашен валиагдом, то можно надеяться, что Персия избежит кровопролития. Популярность Садр-Азама, по-видимому, растет, несмотря на все усилия Фарман-Фармы сбросить Садр-Азама, в глазах всей Персии и иностранцев как государственного преступника. Народ и духовенство благодарнее Каджаров и справедливо поняли о оценили великую государственную заслугу Садр-Азама, сдержавшего Персию после смерти Наср-эд-Дина. Это бескровное восшествие на престол Мозаффар-эд-Дин-Шаха, беспримерно в истории Персии, ибо воцарение всех шахов из династии Каджаров всегда сопровождалось кровью. Поэтому Фарман-Фарма не мог быть спокоен, пока жив его враг — бывший Садр-Азам Али-Аскер-Хан.