Становление Гитлера. Сотворение нациста - [138]

Последовательность, в которой Гитлер писал различные главы двух томов Mein Kampf, несомненно подтверждает идею, что он изменил свой подход к расизму только после смерти Ленина, когда он более не верил в то, что его мечта германо-русского постоянного альянса когда-либо станет явью. Тогда как те разделы из его главы о «Народе и пространстве» (Volk und Raum) — главы из первого тома, которая недвусмысленно имеет дело с расой — что приняли исторический подход к объяснению характеристик евреев, были написаны уже в 1922 или в 1923 году, раздел, излагающий идеи Гитлера о расовой теории, был подготовлен только весной или в начале лета 1924 года. Это тут Гитлер представил идеи расовых типологий и иерархий; и это тут он обрисовал опасность расового смешения и пропел хвалу расовой чистоте. Также в двух частях было изменение в частоте обсуждения Гитлером предмета расы. Во втором томе Гитлер упоминал расу приблизительно на 40 процентов чаще, чем в первом томе.

Сравнение частоты использования терминов в двух томах несомненно выявляет его изменявшиеся главные заботы. Частота использования термина «пангерманский» (Alldeutsch*), например, который некогда имел столь центральное значение для Гитлера, упала на 96 процентов. Подобным же образом, когда Гитлер постепенно начал становиться менее озабоченным своим исходным антикапитализмом, ссылки на капитализм (Finanz*, Spekulat*, Wlrtschaft*, Borse*, Kapital, Mammon*, Zins*) упали на 49 процентов. Немного удивительно, что ссылки на евреев резко упали на 50 процентов (Jud*, «Jud*», «Antisemit*», «Zion*»). (Знак «звёздочки» означает, что любое слово, начинающееся с того, что стоит перед ней, будет включено в поиск. Например, «Zion*» будет включать «Zionismus,» «Zionisten,» и так далее).

Между тем нисколько не удивительно, что упоминания нации, национал-социалистического движения, государства, могущества, войны и расы увеличились по мере того, как Гитлер пытался постичь детали того, как должно быть устроено новое национал-социалистическое государство. «Национал-социализм» (Nationalsozialis*) и «движение» (Bewegung) поднялись на 102 процента, в то время как частота упоминания термина «государство» (Staat*) подпрыгнуло на 90 процентов. «Власть» (Macht*) поднялось на 44 процента. Количество упоминания для «раса» (Rass*) стало больше на 39 процентов, а для «война» (Krieg*) на 31 процент. Число для «нации» (Nation*) увеличилось на 27 процентов. «Народ» (Volk) выросло на 26 процентов. Совокупность для двух терминов «1918» и «Версаль» (Versailles) также резко возросло, на 179 процентов. Упоминания о «борьбе» (Kampf*) между тем остались и частыми, и постоянными.

Частота, с которой Гитлер упоминал различные страны, также значительно изменилась. Это не только то, что он неожиданно проявил интерес к Франции. Упоминания страны его рождения (Österr*, Wien*, Habsburg*) почти исчезли. Они упали на 90 процентов, в то время как упоминания Италии (Itali*) увеличились на 57 процентов. Как свидетельство его центральной озабоченности англо-американской мощью, упоминания Британии и Соединённых Штатов (Engl*, Britisch*, Angels*, Anglo*, Amerik*) выросло на 169 процентов, в то время как ссылки на «Запад» (Westen*) удвоились по частоте. Упоминания коммунизма (Marx*, Bolschew*, Sozialist*, Kommunist*) также удвоились, в то время как ссылки на Советский Союз выросли даже на ошеломляющие 200 процентов (Sowjet*, Russland*, Russ*), что отражало новую центральную озабоченность Гитлера теперь, когда альянс с монархической Россией больше не был возможным вариантом.

Стоит отметить окончательную разницу между двумя томами Mein Kampf: во втором томе своей книги Гитлер обращался к германскому мировому господству (Weltherrschaft), в то время как в первом томе он только обвинял евреев в стремлении к Weltherrschaft. Однако, он использовал термин только один раз в контексте Германии. Он заявлял, что если бы Германия меньше была страной индивидуалистов в прошлом, она могла бы достичь Weltherrschaft. Какого рода мировое доминирование он имел в виду, становится очевидно только, если посмотреть, как Гитлер использует термин где-либо ещё в Mein Kampf. К концу второго тома своей книги он говорит о Weltherrschaft Британии конца девятнадцатого и начала двадцатого столетий. Другими словами, Гитлер доказывает, что если бы немцы вели себя более сходно с британцами в прошлом, то их страна могла бы стать равной Британской Империи. Таким образом, Mein Kampf не следует прочитывать как программу к единоличному правлению в каждом уголке мира. Скорее, её следует понимать как призыв к оружию для достижения паритета с величайшими империями мира.

* * *

Идеологическую и политическую эволюцию Гитлера между концом Первой мировой войны и серединой 1920-х, равно как и его идеологическую гибкость при случае и готовность изменять некоторые догматы его идей, не следует ошибочно принимать за оппортунизм. Также Гитлер не был демагогом, который просто давал выход своим чувствам разочарования, предвзятости и ненависти. Оппортунизм определённо играл огромную роль в его жизни в месяцы, последовавшие за концом войны. Даже после этого оппортунизм конкурировал с его политическими убеждениями, и так будет всегда. Гитлер станет делать всё что угодно, чтобы избежать одиночества. А его нарциссическая личность постоянно вела его к действиям, которые будут питать его грандиозное чувство своей собственной значимости и уникальности и его потребность в восхищении.