Стань умнее. Развитие мозга на практике - [98]

Итак, получается, что, вместо того чтобы продолжать жестокую битву на кровавом поле тренингов рабочей памяти, Энгл перебрался на менее вытоптанные земли, на которых еще можно установить свой флаг: тренинги в области обновления внимания.

Но это отнюдь не означает, что «святое дело» принципиальной борьбы против тренингов рабочей памяти было пущено на самотек. Сразу же после Энгла выступал Майк Догерти, психолог Мэрилендского университета; он рассказал о двух крупных исследованиях в этой области; в одном принимал участие 121 человек студенческого возраста, во втором – 132.

По словам оратора, первое исследование выявило четкий эффект переноса обучения на задачи, не входившие в тренинг. «Честно говоря, первоначальные результаты вызвали у нас немалый оптимизм, – признался Догерти, – ведь все выглядело так, будто перенос действительно значимый. Но проблема заключалась в том, что использованные нами задачи, предназначенные для проверки эффекта переноса, имели те же характеристики-стимулы, что и наши тренинговые задачи. В итоге эффект распространился далеко за истинные рамки выявленного нами переноса».

Второе же исследование, по словам ученого, продемонстрировало следующее: «Испытуемые показывали лучшие результаты только в тех навыках, которые они развивали в ходе конкретного тренинга. Те, кто занимался N-back, лучше решали только входящие в него конкретные задачи и никакие больше. Те, кто занимался упражнениями на пространственное мышление, начинали эффективнее решать задачи этого типа и никакого другого. Мы не выявили ни малейших эффектов перекрестного переноса. А на навыке чтения тренинги вообще сказались слабо негативно».

В очках, галстуке-бабочке и клетчатой куртке, коротко подстриженный Догерти напомнил мне инженера НАСА 1960-х годов, а его страсть к ученым статистическим терминам показалось мне похожей на стиль разговора ракетостроителей, от правильности расчетов которых зависела жизнь астронавтов. Так вот, по выражению Догерти, согласно анализу второго исследования, четыре к одному, что тренинги рабочей памяти не ведут ни к малейшему переносу улучшений на общие навыки, не входящие в конкретный тренинг.

«Даже если вы априори убеждены в эффективности тренингов рабочей памяти, – заявил он, – сейчас, в свете наших новых данных, вам следовало бы поумерить свой оптимизм».

Первый комментарий на этот доклад поступил от Энгла. «А я не вижу в ваших данных ничего пессимистического, – сказал он. – Напротив, они внушают мне именно оптимизм. Мы действительно можем идентифицировать конкретные типы задачи. Если бы вы прошли один из тренингов, о которых в самом начале рассказывал Гарольд, – тех, в которых командиру надо решить, что задействовать в бою, подводные лодки или катера, и каждый процесс решения идет в режиме многозадачности, – вы бы увидели, что там все понятно и вполне поддается идентификации. Мы действительно можем идентифицировать конкретные задачи и целенаправленно обучать людей каждой из них».

Тут, прося слово, поднял руку сидевший у задней стены Джо Чэндлер, молодой психолог из Подразделения военно-морских медицинских исследований в Дейтоне.

«А я вообще не уверен, что перенос улучшений на другие навыки, не вошедшие в тренинг, важны настолько, как думают некоторые люди, – сказал он. – Вы можете привести человека в тренажерный зал и заставить его тренироваться в приседаниях, и следствием этого, конечно же, не будет то, что он начнет делать больше отжиманий. Но определенных успехов он добьется не только в приседаниях; например, станет лучше держать равновесие».

Далее выступил Лу Матзел – он провел презентацию, в которой рассказал о новых достижениях своих потрясающих мышей. Очередная серия экспериментов показала, что их общий интеллект улучшается не только в результате тренинга рабочей памяти в двойном двухрукавном лабиринте, но и в результате 12 недель упражнений на так называемом беличьем колесе. А самое замечательное новое открытие этого исследователя заключалось в том, что у мышей, прошедших оба тренинга, общий интеллект увеличился более чем в два раза, чем у грызунов, которые прошли только один из них. По сути, при прохождении обоих тренингов одновременно результаты оказывались лучше, чем сумма их отдельных эффектов.

«Учитывая, что мы, люди, делаем все совершенно по-другому, мне кажется, это очень и очень важно, – заявил Матзел. – Типичные участники ваших тренингов, студенты, по девять месяцев в году учатся, пьют пиво и охотятся за девчонками, а потом в течение трех летних месяцев занимаются физическими упражнениями. А между тем, похоже, наилучших результатов можно достичь благодаря комбинации упражнений с обучением».

Последним перед перерывом на обед выступал Майк Познер из Орегонского университета; исследование Майка в области медитативного сосредоточения подробно описывается в главе 4. Внешне похожий на актера Мартина Ландау, начавшего карьеру в кино в далеких 1950-х, Познер говорил рокочущим энергичным голосом.

«Согласно нашей теории, по влиянию на состояние мозга медитативное сосредоточение сравнимо с физической активностью, – сообщил он. – Тренинги рабочей памяти и медитация задействуют совершенно разные зоны мозга. У них, судя по всему, разная анатомия. И нам представляется вполне логичным вопрос, приводит ли их комбинация к какому-либо эффекту синергии». Конкретно такого эксперимента Познер пока не проводил, но он рассказал о последних результатах своего рандомизированного исследования, в котором участвовали 60 взрослых людей из Техаса; им предложили пройти курс медитативного сосредоточения. Половина участников курила, вторая половина – нет. Испытуемым никто не говорил, что в результате исследования они станут меньше курить – и ни один из них не собирался делать этого сам, – но проведенный впоследствии тест с применением алкотестера показал, что все, кто медитировал, стали выкуривать на 60 процентов меньше сигарет.