Стань интересным собеседником. Общение без барьеров - [56]

• многоречивости людей, проявления «словесного поноса» у Швейка, который не мог ничего рассказать, если не сопровождал повествование примером, довольно забавным в единичном случае и надоедливым в своей основе;

• того, что увлекательный рассказ, в который упакована основная мысль, располагает к себе собеседника, даже если он изначально относится к вам настороженно («Вовлеки меня, и я запомню»);

• того, как люди умеют доходчиво донести до собеседника главную мысль на примере кого-то другого, соблюдая дистанцию и не указывая прямо на недостатки собеседника или на очевидный выход из проблемной либо конфликтной ситуации;

• того, что незатейливой байкой, рассказанной пусть даже не к месту, можно снять напряженность в коллективе, перевести обсуждение в другое русло;

• того, что есть прирожденные психологи, которые используют профессиональные навыки, не подозревая, что этому многие специалисты учатся долго и не всегда успешно;

• возможности создания маячка, знака/кода, якоря, которые потом можно будет использовать в повседневной жизни («Вы просто счастливчик, заново родившийся!»);

• того, что в плохом и очень плохом, если постараться, всегда можно найти что-то хорошее…

Дж. Сантаяне принадлежит мысль: «Философы питаются тем, что им предлагают». Для нас это разрешение и побуждение мыслить при всяком удобном случае и неудобном тоже.

Однажды Четвертый Патриарх велел послушникам посадить салат. Через некоторое время к нему пришли послушники, ухаживающие за растениями, с вопросом:

— Настоятель, согласно заповедям буддизма, мы не должны причинять смерть кому бы то ни было.

— Это так.

— Но учитель, мы не для того сажали салат, чтобы его сожрали улитки!

— Это правда.

— Но учитель, не может быть и то и другое правдой.

— И это тоже правда, — согласился с ним Патриарх.

Обыденная мораль притчи состоит в том, что на наших глазах нагло попирается закон исключенного третьего, заложенный в основание логики Аристотелем: для всякого произвольного суждения либо оно само, либо его отрицание истинно. Или А, или не А, третьего не дано. При более внимательном подходе эта история обрастает восхитительными интерпретациями. Вот они.

1. Буквальная: проще всего счесть послушников простодушными людьми. Так обычно считает любитель анекдотов.

2. Филологическая: содержанием рассказа является критика бытового конформизма, представленного соглашательским поведением лукавого Патриарха.

3. Логическая: если в ответе равно допустимы взаимоисключающие решения, значит проблема поставлена неверно.

4. Эпистемологическая: видимо, участники дискуссии, прежде чем перейти к существу спора, не договорились о понятиях.

5. Суфийская: полнота правды — у Неба, у человека — всегда лишь часть ее; это и хочет выразить в своем юродстве мудрый Патриарх.

6. Дзенская: то и это, по сути, одно, но не одно и то же, так как всякая истина обязательно содержит в себе свою противоположность.

7. Диалектическая: представленные гносеологические позиции суть тезис, антитезис и синтез, а Патриарх только постулирует диалектическую триаду.

8. Постмодернистская: фабула — эпистемологическая неуверенность критического разума: в реальности нет привилегированной точки зрения; все равновероятно.

9. Абсурдистская: любая связь событий случайна; реальность лишена логики, и понятие правоты так же лишено смысла, как и все прочие абстрактные категории.

10. Философская: три независимых рассуждения на пересечении выводов обнаружили обыденность как проблему, которая обратила сознание бытийствующих к бытию.

11. Рациональная: все как и в жизни, то есть «закон — что дышло: как повернул — так и вышло».

12. Житейская: все в жизни относительно до тех пор, пока эта относительность не затронет именно твой кошелек или либидо. Сразу же эта относительность исчезает — и начинается бескомпромиссная борьба со злом и несправедливостью по отношению к себе.

Дальше — сами! Вспомните, как в середине 1980-х с экранов телевизоров, по которым транслировались на всю страну занятия по аэробике, неслось задорное: «Импровизируйте!». Этого желаю и вам.

Любые истории — повод для того, чтобы мыслить, и не более! Они создавались в иное время, в иной культурной и религиозной среде, и их значение тогда тоже было иное. Их мораль рассматривали в другом контексте, который мы уже не в состоянии понять так, как его понимали создатели. Одно дело — быть свидетелем события, видео которого вам переслали по мобильному телефону, совсем иное — быть на месте происшествия, и совершенно иное — на самом деле понимать суть происходящего. То же можно сказать об интерпретации традиционных текстов, притч, историй о знаменитых людях.

Виктор Гюго отправил издателю рукопись романа «Отверженные» с сопроводительным письмом, в котором было написано: «?» Ответ был так же лаконичен: «!»

Метафорой, притчей, историей может быть любой предмет, событие, день календаря, картина на стене, ее сюжет, явление, процесс и пр. Все, что в этот момент находится рядом. Принципиально использование такого рода метафор мало чем отличается от упражнения «Управляемые фантазии», во время которого нужно придумать как можно больше вариантов применения предмета (газеты, монеты, очков, сковороды и т. д.).