Стамбул. Перекресток эпох, религий и культур - [125]

Невзирая на финансовые вложения и санитарно-эпидемиологическое законодательство, решить вопрос утилизации мусора не удается ни в Стамбуле, ни в Каире, ни в Аммане, ни в Бейруте. В Манаме – дорогой и помпезной столице Бахрейна – горы мусора громоздятся рядом с небоскребами. Соседство грязи и высоких технологий образует два разных культурных слоя – и демонстрирует, что Ближний Восток, несмотря на нефтяные скважины и приток инвестиций, придерживается традиционного образа жизни. Верблюды, мечети, базары и кальянные напоминают о древней истории региона. Новые городские легенды подозрительно похожи на османские предания, ветхозаветные притчи и сказки «Тысячи и одной ночи». Конечно, на Востоке любят роскошь – но именно трущобы и помойки свидетельствуют о его древности и вечности.

По наблюдению Лебона, улицы восточных городов убираются не людьми, но собаками. Марк Твен называет их мусорщиками Стамбула. Древнее предание гласит, что собаки вошли в Константинополь в 1453 году с армией Мехмеда II. Стамбульские собаки стали символом города; на почтовых открытках Макса Фрухтермана они изображены наравне с дворцами и панорамами Босфора. Герой романа Памука «Мои странные мысли» утверждает: «Стамбульские псы лают на всех, кто не является истинным турком». Собаки поделили город на секторы, и каждая стая контролировала свою часть Стамбула. Однажды в XIX веке терьер британского дипломата сбежал из отеля – местные псы несколько дней оказывали ему покровительство и в итоге привели назад к отелю.

Стамбульцы всегда относились к собакам с особой нежностью. В османскую эпоху уличные торговцы продавали требуху, которой любой желающий мог накормить псов. Возле мечетей ставили камни с выдолбленными углублениями, чтобы там собиралась дождевая вода и звери не мучались от жажды. Сегодня на берегах Босфора установлены будки, автоматические кормушки и поилки для кошек и собак. Интересно, что в Стамбуле животных называют не бродячими или бездомными, а городскими – ведь им принадлежит весь город.

В районе Мода жила коричневая собака Тарчин (тур. tarçın – корица), любимица всего Кадыкёя. В 2016 году Тарчин сбил автомобиль – местные жители ухаживали за ней и плакали, когда собака умерла. Вскоре стамбульцы направили в администрацию Кадыкёя петицию, в которой просили разрешения на установку памятника Тарчин – и муниципальные власти не отказали. За изготовление монумента взялся городской скульптор Искендер Гирей. Этот монумент станет вторым памятником в Стамбуле, посвященным собакам.

На протяжении истории псы Константинополя вызывали у горожан не только умиление, но и раздражение, – однако уничтожить их не представлялось возможным. Собаки не употреблялись в пищу и не считались хищниками – поэтому османы не могли их просто перебить. Между тем, в столице псов становилось все больше; при Махмуде II их развелось так много, что экипажи с трудом проезжали по улицам. Махмуд, ликвидировавший янычарский корпус, решил уничтожить и собак, бывших – наряду с янычарами – еще одним признаком традиционной стамбульской жизни. Султан поручил цыганам изловить псов, погрузить их на лодки и отвезти на Сивриаду. Когда это было сделано, на остров приплыл муфтий Стамбула и обратился к собакам с пламенной речью. Он объявил животным, что их отправили сюда ввиду крайней необходимости и что в смертный час их души не должны гневаться на правоверных; если же по воле Аллаха им надлежит спастись, то спасение непременно придет.

И спасение пришло. На Сивриаде обитали дикие кролики, и сначала собаки чуствовали себя вольготно. Спустя неделю все кролики были съедены, и псы принялись громко выть от голода. Их жалобный вой услышали в Стамбуле. Сердобольные горожане потребовали от падишаха спасти собак – и Махмуд II, чей авторитет пошатнулся в ходе реформ, распорядился привезти животных обратно в столицу. Эта история произвела на европейцев большое впечатление; Жан-Поль Сартр упоминает ее в романе «Возраст зрелости».

Вторую попытку избавиться от вездесущих псов предпринял Абдул-Хамид II в конце 1870-х годов – и вновь местом ссылки была избрана Сивриада. Наученные горьким опытом, собаки сумели сбежать и триумфально вернулись в Стамбул. В последние годы Османской империи французские коммерсанты предложили Мехмеду VI полмиллиона франков в обмен на разрешение наделать перчаток из 150 тыс. стамбульских псов, – но султан, крайне нуждавшийся в деньгах, ответил отказом. Через несколько лет была предпринята третья попытка депортации, и лишь она закончилась для собак плачевно – в 1918 году их опять вывезли на Сивриаду, и обреченные на голодную смерть животные перегрызли друг друга. В память об этом на острове установлен памятник.

Несмотря на эти события, сегодня по городу прогуливаются стаи сытых и добродушных собак. Бирки на ушах свидетельствуют о том, что животные здоровы, стерилизованы и привиты от бешенства. За их благополучием следят муниципалитет и городская санитарная служба.

Еще лучше, чем собакам, в Стамбуле живется кошкам. На Востоке их считают священными – в этом чувствуется влияние языческих культов Египта, Месопотамии и Персии. Предание объясняет происхождение полосок на шкурке некоторых кошек – это следы от прикосновений пальцев пророка Мухаммеда. У пророка была кошка Муизза. Однажды она уснула на рукаве сложенного халата, и Мухаммед отрезал кусок рукава, дабы не потревожить свою любимицу. В память о Муиззе пророк разрешил кошкам свободный вход в мечеть и запретил причинять им вред. Абдул-Хамид II, ратовавший за чистоту ислама, держал кота по кличке Ага-эфенди; кот жил во дворце Йылдыз, и кормили его исключительно с золотой вилки.