Стальные когти - [52]

— Проклятые макаронники, — хрипло бросил он, пока фон Доденбург вылезал из машины. Заметив в петлицах и на погонах Куно знаки различия оберштурмбаннфюрера и изображение мертвой головы на его фуражке, часовой вытянулся во фрунт.

— Доброе утро, господин офицер! — выпалил он.

Фон Доденбург осторожно приложил руку в околышу фуражки. Голова все еще болела после ранения.

— Доброе утро, обергефрайтер. Не могли бы вы мне помочь?

Парашютист вновь щелкнул каблуками сапог:

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер!

— Я ищу штаб штурмового батальона СС «Вотан».

— Очевидно, вы имеете в виду боевую группу «Вотан», — поправил его часовой. — Ее штаб находится вон там — вам надо пересечь эту площадь и пройти по той улице, мимо трах-магазинов… ой, извините, итальянских борделей, господин оберштурмбаннфюрер.

Фон Доденбург улыбнулся ему холодной покровительственной улыбкой:

— Не стоило думать, будто я не знаю этот термин — «трах-магазин», обергефрайтер. Благодарю!

Он вновь приложил руку к околышу своей фуражки и, старясь держаться в тени, пошел в направлении, указанном ему часовым.

«Чертов эсэсовец, — пробормотал себе под нос парашютист и сделал непристойный жест. — Какие же они все надменные! Думают, что солнечный свет исходит исключительно из их задниц!»

* * *

Пока фон Доденбург следовал по направлению к штабу «Вотана», он везде видел парашютистов из 11-го воздушно-десантного корпуса генерала Курта Штудента. Видимо, их было так много потому, что высшее командование с минуты на минуту ожидало беды — то ли появления в Риме американских десантников, то ли самовольного выхода ненадежных союзников-итальянцев из «Стального пакта».

«Но даже если американцы будут продвигаться вперед по территории Италии еще медленнее, рано или поздно наступит момент, когда они все-таки окажутся здесь, — пронеслось в голове фон Доденбурга. — И тогда уже "Вотану" придется вступать в бой».

Когда фон Доденбург появился перед штабом «Вотана», стоявший в карауле гауптшарфюрер Метцгер звучно щелкнул каблуками:

— Рад снова видеть вас, господин оберштурмбаннфюрер!

— Благодарю за добрые слова, Метцгер. — Куно заметил новую награду на широкой груди Мясника. — Как я вижу, ты успел получить серебряный знак за ранение?

— Так точно! — Метцгер поднял вверх правую руку, затянутую в черную перчатку. — Видите, что сотворили со мной эти чертовы русские! Лекари сказали, что я никогда больше не смогу толком пользоваться своей клешней.

Фон Доденбург сочувственно прищелкнул языком:

— Мне очень жаль тебя, Метцгер.

— Ничего страшного, господин оберштурмбаннфюрер, — произнес Метцгер с наигранной скромностью. — Мне еще повезло. Многих ведь просто уже нет в живых. А я могу пока продолжать службу.

Фон Доденбург кивнул:

— Да, это все, что нам теперь остается — продолжать нашу службу. Но скажи-ка мне, Метцгер, я могу увидеть командира?

— Разумеется, господин оберштурмбаннфюрер. Разрешите, я доложу ему о вашем прибытии.

Метцгер приблизился к внутренней двери и очень громко постучал. Подождав несколько секунд, он приоткрыл ее, сунул голову в проем и громким голосом доложил:

— Оберштурмбаннфюрер фон Доденбург, господин оберфюрер!

— Пусть войдет, Метцгер! — послышался из-за двери знакомый голос Стервятника.

Дверь распахнулась еще шире, и из-за нее выскользнул невысокий, но исключительно изящно сложенный молодой лейтенант-итальянец. Несмотря на жару, он был в шинели.

— Чао! — пропел итальянец, блеснув белозубой улыбкой. Когда он вышел, после него остался сильный аромат одеколона.

— Что это, черт побери, за тип? — вопросительно посмотрел на Метцгера фон Доденбург.

Метцгер фыркнул.

— Такое впечатление, что у этого макаронника в шесть раз больше зубов, чем у любого человека, которого я когда-либо встречал. — Но больше он не добавил ничего, что могло бы хоть как-то просветить фон Доденбурга.

Куно вошел в кабинет Стервятника. Оберфюрер Гейер сразу поднялся ему навстречу. Фон Доденбургу показалось, что лицо командира было чуть зардевшимся. Гейер отчего-то одергивал свой безупречный мундир, словно его надо было привести в порядок.

— Мой дорогой фон Доденбург, очень рад увидеть вас снова! И поздравляю вас с повышением.

— Благодарю вас, господин оберфюрер!

— Как ваша голова?

— По свидетельству врачей, состояние головы постепенно улучшается. Хотя я ума не приложу, как меня могло ранить в этом месте. Ведь на мне был шлем.

Стервятник предложил ему сесть.

— Вы прекрасно проявили себя в сражении под Курском. Судя по тому, что рассказал обершарфюрер Шульце и тот второй парень, которым удалось выбраться из танка и спасти вас, ваш «тигр» получил прямое попадание. Вытащи они вас минутой позже, фон Доденбург, и уже ни о каком бы повышении не могло идти и речи…

— А что случилось обершарфюрером Шульце? Как он?

— Он был тяжело ранен. Когда этот здоровяк притащил вас, он сам был весь в крови. Мы погрузили всех раненых, в том числе вас и Шульце, в санитарную машину и немедленно отправили в тыл. — Стервятник пожал плечами и попытался незаметно застегнуть ширинку своих брюк. — Видимо, Шульце находится сейчас в каком-то госпитале и умоляет докторов выписать его. В данный момент, скажу вам прямо, фон Доденбург, мне нужен каждый опытный офицер и унтер-фюрер, чтобы успеть поставить на ноги нашу боевую группу прежде, чем американские войска окажутся в Риме. — Стервятник на мгновение замолчал, а затем продолжил: — Кстати, к нам снова вернулся Шварц. Правда, ему необходимо ежедневно бегать в военный госпиталь на обязательные медицинские процедуры. Ему повезло, что он лишился только левой руки — иначе я не смог бы зачислить его обратно.