Стальной прыжок - [8]

– Так это вы и есть Йенсен? —спросил он высоким резким голосом.

– Да.

– Садитесь, ради бога. Садитесь. Комиссар Йенсен сел.

– Я много слышал о вас, Йенсен,—сказал министр.—Несколько лет назад вы доставили мне немало хлопот.

Было заметно, что он изо всех сил старается говорить нормальным голосом —чтобы казаться спокойным.

– Хотите пива? – неожиданно спросил он.

– Нет, благодарю вас.

– В этой стране умеют делать чертовски хорошее пиво. Он сел напротив Йенсена. Когда он наливал пиво, его руки так дрожали, что он едва не выронил стакан.

– Вы, конечно, узнали этих господ?

Йенсен никогда раньше их не видел и не знал, кто они такие – даже после того, как министр представил их ему. Оба входили в правительство.

– Кто-то однажды справедливо заметил, что расстояние между народом и властями слишком велико,—пробормотал министр.

Йенсен понял, что он имел в виду. Рыжеволосый полицейский врач участка как-то сказал:

– Можно ли представить себе что-нибудь более абстрактное, чем господь бог и министры?

В этих словах заключался глубокий смысл. Политика страны, направленная на достижение единообразия и устранение каких бы то ни было различий, не допускала усиления влияния той или иной личности—кроме тех, чья сила и власть зиждились на капитале и кто занимал ведущее положение в обществе независимо от желания народа. Однако в результате последних выборных кампаний на авансцену стали выдвигать определенного человека —это делалось для того, чтобы не допустить чрезмерно большого разрыва между подавляющим большинством народа и узкой группой технократов, в руках которых формально была сосредоточена власть в стране.

– Господин премьер-министр…—начал Йенсен, но тот оборвал его:

– Я не являюсь главой правительства. Выборы были… отложены.

– Отложены?

Министр поспешно встал, сделал было порывистый жест, но, взглянув на свои дрожащие руки, засунул их в карманы пиджака.

– При создавшихся обстоятельствах мы приняли решение отложить проведение демократических выборов в стране,– официальным тоном произнес он.

Один из членов правительства, до сих пор молчавший, кашлянул и спросил:

– Комиссар Йенсен?

– Да?

– Вы давали присягу в верности правительству?

– Да.

– Сколько раз я говорил, что это совершенно не относится к делу,—раздраженно проговорил министр.

В комнате стало тихо – слышался только рев реактивных двигателей за окном. Йенсен поочередно посмотрел на присутствующих и тихо спросил:

– Что случилось?

– Самое непонятное заключается в том, что мы и сами не знаем. Нам не известно, что произошло, более того, нам не известно, как это произошло. Между теми событиями, о которых мы знаем, не существует никакой логической связи.

– Какие же подробности вам известны?

– Йенсен, нам придется начать с самого начала.

– Хорошо. Почему вы находитесь здесь?

– Не знаю.

– Не знаете? Как вы сюда попали?

– Так же, как и вы. Самолетом. Мы возвращались из-за границы… из поездки с государственным визитом. Продолжить путь нам не удалось. Все пути сообщения были прерваны.

– Почему?

– Мы не знаем. Никто этого не знает.

– Как долго вы находитесь здесь?

– Три дня.

– Вы пытались вернуться домой? Министр не ответил.

– Это вы вызвали меня сюда?

– Да.

– Зачем?

– Йенсен, давайте разберемся во всем по порядку. Во-первых, согласны ли вы выполнить наше задание?

– Какое именно?

– Выяснить, что там произошло. Поскольку нам не известно, где мы находимся, я не могу вам приказывать.

– Я знаю, где мы находимся.

– Вы меня не так поняли. Я имею в виду юридическую сторону вопроса. Вы же знаете, что по чисто экономическим соображениям наше правительство не признает режима, существующего в этой стране. Для нас она – всего лишь географическое понятие. Мы не пользуемся никакими экстерриториальными правами.

– В таком случае почему же вы здесь?

Министр неожиданно всплеснул руками и, потеряв над собой власть, крикнул:

– А куда же нам деваться, черт побери? Я обращаюсь к вам с просьбой оказать услугу стране, а вы…

Он осекся. Третий член правительства, который до сих пор не произнес ни единого слова, покачал головой и сказал:

– Полиция. Я же вам говорил.

Он был совсем молод. Его лицо и вся поза выражали презрение и высокомерие. Йенсен вдруг вспомнил, что раньше слышал его имя. Этот человек принадлежал к числу наиболее многообещающих политических деятелей. Он занимал различные посты в правительстве и, по всеобщему мнению, со временем должен был стать премьер-министром. Сейчас он возглавлял Министерство просвещения. До этого он был министром связи, и ему вменялась в обязанность деликатная задача – руководить цензурой на радио и телевидении.

Йенсен равнодушно посмотрел на него и негромко произнес:

– Мне хотелось бы напомнить, что я сейчас не на службе, что мы находимся на территории иностранного государства и что я до сих пор не получил никаких конкретных разъяснений, если не считать той информации, которую мне удалось получить в зале ожидания.

– Йенсен, Йенсен,—умоляющим тоном начал министр.—Мы знаем вас как исключительно способного офицера полиции.

– Вот как?

– Да, да. И хотя расследование того неприятного дела, которое вы провели четыре с половиной года назад, осложнило ситуацию, с технической точки зрения вы провели его безукоризненно…