Стальное сердце. Часть 1 - [6]

Глава 3

Все пока шло по плану. Денег, что я зарабатывал, подметая по утрам центральную улицу своего квартала, вполне хватало на сносное существование. Мне больше не приходилось голодать — лапши и рисовой каши теперь было более чем вдоволь.

Ненавижу лапшу.

И рисовую кашу тоже.

Хотелось сочный бифштекс… Небольшой, я ведь не прошу многого, так, со средний противень… И пива! Густого холодного темного пива, иногда оно мне даже снилось, однако, в местных закусочных и магазинах была только странная рисовая брага, но мне не продавали даже ее. Мал еще, дескать. И предлагали купить молочка, *** ***!

Сосите сами свое молочко, засранцы.

Хотя, что это я, хватит мечтать и отдыхать! Как говорил нам еще в школе егерей старый капрал–наставник, выбрав самую глубокую и грязную лужу, и уложив курсантов в нее отжиматься: «Работать, обезьяны! Жирная жопа на тот свет тянет!».

Так что — егерь Штайнер! Встать!!! Упор лежа принять!!!

Попытка поднять свои мощи с мягкой зеленой травы, покрывавшей мою полянку густым ковром, сопровождалась скрипом суставов и тягучим гулом в мышцах. Нет, наверное, хватит на сегодня силовых упражнений, немножко растяжки — и можно отдыхать.

Еще спустя пол часа я уже отмокал в прохладном ручье, протекающем в небольшом овраге недалеко от поляны.

Эту полянку, в лесу, в незастроенной части Конохи, нашел я совершенно случайно, когда отправился за материалом для новой метлы. Старая пришла в негодность, когда на четвертый день работы, возвращаясь домой, я снова встретил Кибу Инудзуки. В драку он лезть не решился, но решил, что мне будет интересно узнать, что он думает про меня лично и о том, чем я занимаюсь: на «нищего сопляка» и «тупого крестьянина», я в принципе, не обиделся, да и упражняться в остроумии было лень, но к порядку его призвать было необходимо. Поэтому, пока он разорялся, я осторожно приблизился, и резким прыжком сократив дистанцию, применил к липучему Инудзуки прием, известный среди любителей единоборств как «Яростная Метла, Сокрушающая Хребет». К сожалению, Киба оказался прочнее, чем мое орудие труда, и мне в тот же день пришлось посетить местные лесонасаждения.

Продираясь сквозь молодой осинник, я заметил впереди просвет, и спустя пару минут, вышел на эту поляну. Удобное местечко для тренировок: свежий воздух, никто не отвлекает, рядом ручей, в общем — все что нужно. Следующие несколько дней я посвятил оборудованию своего тренировочного зала: обтесал толстую ровную палку и укрепил ее на соседних деревьях, на ветке другого дерева, ближе к его вершине, укрепил толстую веревку для лазания по ней, из пары толстых досок, матраса (все равно из за ветхости его было давно пора выкидывать) и большого куска свиной кожи, купленной за несколько ре у продавца в магазине с разнообразным снаряжением, сделал щит для отработки ударов руками. А из дурацкого мешка с рукавами и штанинами, в котором раньше рассекал Наруто, получилось что–то вроде рюкзака, в который можно насыпать песок или камни и закреплять на спине.

Таким образом, уже четвертый месяц моего здесь пребывания, утро для меня начиналось часа за полтора до рассвета, и при свете тусклых уличных фонарей (неплохо бы, кстати, разобраться, как они работают — явно не на масле или нефти, выглядят же просто как светящийся шар на столбе) занимался уборкой улицы. Потом возвращался домой, цеплял на себя рюкзак с песком и бодрым галопом мчался в лесок, где и занимался приведением своих мощей в надлежащее состояние. Вечером проводил еще одну тренировку, но уже на растяжки и отработку комплексов рукопашного боя, бой с тенью и упражнения на скорость. Поначалу конечно, приходилось тяжеловато, но кое–как терпел, а потом втянулся, хотя ощущения по утрам первые пару недель были мрачноватыми: мышцы и связки болели так, что передвигался я со скоростью и грацией черепахи, разбитой параличом к тому же, но тренировок не бросал.

Ну а перед сном — обязательная медитация, в процессе которой работал с энергетикой организма. Раз уж у парня уже были кое–какие задатки в виде тоненьких и хрупких энергоканалов, образовывавших сеть по всему телу, то и начать решил с их развития, а там и до энергетического ядра дело дойдет.

Для начала необходимо было повысить прочность и толщину каналов, для чего я каждый вечер перегонял небольшие порции маны по ним в течение нескольких часов. Подобные процедуры доставляли мне просто море удовольствия и приятных ощущений: меня бросало то в жар, то в холод, кожа горела как натертая наждачной бумагой, а по спине тучными стадами бродили мурашки, размером с суповую тарелку, не меньше. Я заканчивал заниматься мазохизмом, когда начинали болеть глаза — именно там каналы были наиболее хрупкими.

Так же, для развития резервов тела я тратил те крохи энергии, которые были мне доступны: с помощью концентрации маны в энергоканалах и капиллярах, располагающихся в коже, и поддержании на этом участке тела простенького плетения укрепления получался довольно интересный эффект — кожа на время действия плетения становилась толще и нехерово прочнее. Эффект этот был достаточно изучен в Империи, и применялся некоторыми армейскими магами как пассивная защита своего трепетно лелеемого организма. Назывался он «троллья шкура» и мастера–маги, тренировавшие этот прием с детства или ранней юности добивались удивительных результатов: «шкура» держалась на них постоянно и обеспечивала неплохую дополнительную защиту — необходимую концентрацию они поддерживали на автомате. Конечно, не все было так гладко — «шкура» постоянно тянула из организма ману, и требовала концентрации при наложении и поддержании — именно это и являлось главным препятствием ее повсеместного использования. По крайней мере, Олли Штайнер, ставший магом в относительно зрелом возрасте, так ее полностью и не освоил — тренировать ее надо было долго и упорно. К тому же «шкура» — это все–таки больше вспомогательная приспоба, прямого удара мечом или топором она не держала (хотя от ножа, стрелы или скользящих ударов вполне могла выручить), так что Штайнер предпочитал не выделываться, и просто носил кольчугу.