Стальная мечта - [23]

— Величественное зрелище, не правда ли? — шепнул ему на ухо Богель.

У Феррика не было слов, чтобы выразить все то, что теснилось в груди. Поэтому он ответил молчаливым кивком. А паробус все больше углублялся в священный лес.

Вскоре после того, как солнце миновало точку полудня, стюардесса разнесла пассажирам бортпаек, состоявший из черного хлеба, холодной колбасы и пива. К этому времени «Изумрудный зефир» уже приближался к самому сердцу леса. Ландшафт за окном сменился, местность стала холмистой, и дорога петляла вдоль подножий заросших лесом холмов. То и дело перед глазами подкрепляющихся пассажиров возникали заяц или красавец олень, стремглав уносящийся прочь, под сень деревьев. Пассажиры, надо отметить, вели себя сдержанно. Никто не вопил, никто не кидался к окнам при виде лесного жителя. За все время пути никто из попутчиков так и не заговорил ни с ним, ни с Богелем. Очевидно, в Хелдоне не принято было докучать незнакомцам. Как не похоже это было на горластых боргравийцев, с их вечным галдежом и непрестанными ссорами, с их вечными приставаниями. Они так и рвались доложить о каждом очередном идиотизме, пришедшем в их слабоумные головы.

Основную массу пассажиров «Изумрудного зефира» составляли представители средних классов, степенные, люди, очевидно, с достатком. Среди них Феррик заметил несколько крестьянских семей, должно быть, на отдыхе. Одеты они были просто, но исключительно чисто и опрятно. Расцветка одежд традиционная для сельчан — сочетание белого, красного, желтого и голубого. На глаза Феррику попались и несколько человек, одетых побогаче. Это были торговцы, путешествующие вместе со своими женами. В дополнение к ним, в паробусе находились еще несколько респектабельного вида людей, мужчин и женщин, чей род занятий Феррик так и не смог определить.

В салоне царило торжественное молчание, лишь изредка нарушаемое приглушенными и несколько торжественными возгласами. Должно быть, лес навевал это настроение, обступая со всех сторон дорогу, по которой бежал паробус. Все вокруг было пропитано флюидами первобытной мощной жизненной энергии; все так и дышало седой и славной стариной.

Только мутант или бездушный доминатор мог бы решиться разрушить мистическую атмосферу этого места громкой болтовней.

— Знаешь, Богель, я чуть ли не телом ощущаю, сколь великая сила исходит от этих мест, — тихо проговорил Феррик. — Здесь я явственно испытываю, сколь неотъемлемо я связан со славной историей нашей расы… Я буквально слышу голос своих генов, и он, этот голос, поет мне саги о наших генетических предках.

— Да, странные леса, — согласился Богель. — И люди, доныне живущие здесь, — они тоже странные — охотники, кочующие с места на место, собиратели грибов и трав, разбойники. А если верить старинным преданиям, среди них встречаются и адепты Черного Искусства, что дошло еще с Доогненных времен.

Феррик ухмыльнулся:

— Ты что, боишься лесных колдунов и троллей, а, Богель?

— Во всю эту сверхъестественную чушь я не верю, — отозвался Богель. Однако горсточка древних выжила в древних лесах во время Огня — это исторический факт. К тому же они жили здесь достаточно долго, чтобы успеть изготовить Громовую Палицу для Шталя Хелда. А ведь тот жил много поколений спустя после Огня. Так что, уважаемый генсек, вынужден признать, мне что-то не по себе делается при мысли о том, что где-то в этих глухих местах сидят сейчас дальние потомки древних кудесников, изыскивая способы вновь ввергнуть мир в Огонь. И это при том, что я прекрасно понимаю, что никаких злых волшебников не существует.

На это Феррику возразить было нечего. Ни один человек даже помыслить не мог о том, что может вернуться время Огня. Ведь за несколько дней Огня, за которыми последовали мрачные века, в мир явились главное зло: генетическое осквернение человеческой расы. От тех дней остались обширные радиоактивные пустыни, занимавшие основную часть планеты; от них вели начало своего существования доминаторы. Старый мир умер во Время Огня, народившийся же новый был жалким подобием старого. Посему любой Истинный проклинает и будет проклинать Время Огня до тех пор, пока жива человеческая раса.

Но в один прекрасный день, который несомненно случится в жизни Феррика Яггера, истинные люди повернут колесницу Истории и направят ее по новому пути — к Золотому Веку. Такую клятву молча дал себе Феррик, сидя в паробусе, мчащемся на север сквозь Изумрудный лес.

Когда солнце начало садиться за горизонт, от деревьев пролегли длинные черные тени. Ночь еще не наступила, но здесь, под пологом древних дубов, уже было темно. Изумрудный лес готовился ко сну. С заходом солнца лес вовсе не проигрывал в красоте, напротив, он стал еще величественнее. Но теперь в облике его было нечто устрашающее. Атмосфера тайны, витающая над лесом, сгустилась еще более.

«Изумрудный зефир» теперь двигался через древний лес, как чужеродный предмет, абсолютно изолированный в пространстве и времени. Но когда «Изумрудный зефир» притормозил перед очередным, особенно крутым поворотом, это ощущение мистической отстраненности было внезапно и бесповоротно нарушено самым грубым образом.