Стальная Крыса. Месть Стальной Крысы. Стальная Крыса спасает мир - [33]

Отшвырнув пистолет, я кинулся к двери, но не успел выскочить. Позади разорвалась граната с сонным газом, которую я сам положил под пистолет. Уже проваливаясь в сон, я продолжал удивляться своей собственной глупости…

Глава четырнадцатая

Придя в себя после действия газа, я испытал огромное сожаление. В самом деле, наш мозг всегда удивляет нас. Действие моего дьявольского зелья прошло. Память заработала, когда я убрал постгипнотическую блокировку. Все подробности моего сумасшествия всплыли в памяти. Хотя эти воспоминания вызывали у меня тошноту, одновременно я сожалел, что больше не вернусь в подобное состояние. Тогда я чувствовал ни с чем не сравнимую свободу, и жизнь других людей ничуть не волновала меня. Извращенное, но чрезвычайно приятное чувство. Привыкаешь, как к наркотикам. Чувствуя отвращение, я испытывал желание повторить все сначала.

Несмотря на двенадцать часов вынужденного сна, я чувствовал себя полностью разбитым. Мне пришлось собрать все силы, чтобы добраться до постели. Я налил себе стакан виски из предусмотрительно припасенной бутылки. Потягивая стимулирующую жидкость, я старался привести в порядок свои мысли, а это была задача не из легких. Я много читал о темных желаниях, лежащих в нашем подсознании, а теперь и сам столкнулся с этим. Теперь пора проанализировать кое-какие мысли, которые выплыли на поверхность.

Стоит наконец разобраться в моем отношении к Анжелине. Нужно признаться, что я испытывал к ней сильное влечение. Любовь? Может, и любовь, называйте это, как хотите, но только не юношеская страсть. Я не закрывал глаза на ее недостатки. Наоборот, я еще больше возненавидел их, когда узнал, как ее убийственно аморальная сущность отражается на моем сознании. Но логика и здравый смысл не имеют ничего общего с эмоциями. С одной стороны, я ее ненавидел, а с другой — никак не мог отделаться от влечения к личности, столь похожей на меня. Во мне заговорили низкие инстинкты — какая бы из нас получилась пара! Разумеется, это невозможно, но кто запретит мне мечтать об этом? Говорят, часто любовь и ненависть стоят рядом, так вот это был тот самый случай. Анжелина была чертовски привлекательной женщиной. Я сделал изрядный глоток виски.

Теперь я легко найду Анжелину. Мне даже стало не по себе от такой уверенности. За время помрачения моего ума я не узнал о ней ничего нового, однако уяснил, в какую сторону у нее сдвинуты мозги. Ее тянуло к власти, но вряд ли, действуя через короля, она могла Добиться исполнения своих желаний. Теперь я это понял. Она предпочитала перевороты, убийства, заговоры и прочие беспорядки. Так случалось в старые времена, когда верховную власть на Фрейбуре захватывали силой. Корону мог получить любой представитель дворянства, и стоило королевской хватке чуть ослабнуть, как в результате дворцового переворота возникал новый монарх. Но все это происходило до того, как на Фрейбуре поработали специалисты — социологи из Лиги.

Мне стало ясно, что старые времена скоро вернутся. Чтобы удовлетворить свои амбиции, Анжелина была готова утопить этот мир в крови, посеять вражду и смерть. Теперь она готовила кого-то для этой работы. Какого-нибудь эгоистичного вельможу, который еще играл важную роль в полуфеодальном Фрейбуре и мечтал занять трон. Анжелина уже применяла подобный метод и, несомненно, воспользуется им еще раз.

Неясно было только одно. Кто этот человек?

После подобных погружений в глубины самоанализа во рту у меня стало так гадко, что даже алкоголь не помог избавиться от этого неприятного ощущения. Надо было как следует встряхнуться и разогнать застоявшуюся кровь. Выслеживая ставленника Анжелины, я как раз успокою свои нервы и подзаряжусь энергией. Подумав об этом, я сразу же воспрянул духом и, схватив газету, стал изучать светскую хронику. Через два дня должен был состояться Большой Бал. Чудесное прикрытие для задуманной операции.

Эти два дня я посвятил решению кое-каких задач, чтобы довести свой план до совершенства. На каждом королевском приеме обязательно присутствует болван, который учиняет какой-нибудь скандал, коего с нетерпением ждут все присутствующие. Только человек с такими яркими талантами, как у меня, может создать такой образ. Порывшись в справочниках, я нашел себе родину — отдаленную провинцию, где единственным богатством был местный диалект, над которым потешались фрейбурские шутники. Из-за этого население Мистельдросса отличалось драчливостью и невероятным упрямством. Тамошних дворян никто не знал, и это давало мне возможность присвоить себе имя графа Бента Дибстола. На местном диалекте мое фамильное имя переводилось как «бандит» или «сборщик налогов» и давало представление о тамошней экономике и происхождении родового титула. Пока военный портной подгонял мой сшитый на заказ мундир, я заучивал свою скучную биографию, отмечая места, которые смогут развеселить присутствующих.

Затем я послал увесистую пачку денег покалеченному бармену — ведь теперь бедняга работал с загипсованной рукой. Он действительно обсчитал меня, но понес за это слишком суровое наказание. Успокоив таким образом совесть, я почувствовал себя гораздо лучше.