Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - [40]

* * *

Тридцать лет спустя, в последние недели своей жизни, Альфред доверительно сказал одному из своих директоров: «Только благодаря производству колес под защитой наших патентов завод смог приносить достаточно прибыли, чтобы заложить оружейное предприятие». В этом вся суть. В свои средние года Альфред был подобен игроку, который делает ставку, выигрывает и оставляет выигранное на столе. Каждый успех был звеном на пути к следующему прорыву. Его прокатные станы для изготовления ложек обеспечили эксперименты с колесами. Теперь колесам предстояло финансировать производство оружия.

Железные дороги были сердцем, душой и символом экспансии XIX века, и ни одна отрасль промышленности не зависела так сильно от поисков сталепроизводителей. Железо просто было недостаточно хорошо для железных коней. На самом деле оно никогда не удовлетворяло и пассажиров, но лопнувшие пружины вагонов вызывали просто неудобства; а вот треснувшая ось приводила уже не только к задержкам в пути. Ставкой была жизнь. Пружины, оси, рельсы и колеса надо было делать из более прочного материала. Колеса представляли особую проблему. Они должны были быть бесшовными, их было нельзя сваривать. В то же время, если наладить массовое производство, они станут источником фантастических прибылей, поскольку рынок почти безграничен. Это был настоящий вызов техническому гению, и Крупп блестяще справился с задачей. Небрежно набросанные эскизы, теперь уже пожелтевшие, но все еще разборчивые, показывают, как он это делал. Его решением было центробежное движение с обработкой на токарном станке. В середине января 1852 года первое колесо было готово, и он распорядился, чтобы «второе было полностью выковано как можно быстрее и как можно лучше, грязные места или места неравной толщины, обработанные после охлаждения зубилом или напильником, снова проковать так, чтобы никто не мог догадаться, что применялись зубило или напильник». Крупп запустил производство в 1853 году, на следующий год продемонстрировал результаты на ярмарке в Мюнхене и вскоре стал продавать по 15 тысяч колес в год. Бум продолжался на протяжении всей его жизни, а в 1875 году он признал огромное значение этого изобретения, избрав три взаимосоединенных колеса в качестве своей торговой марки. Она по-прежнему является торговой маркой Круппа, ее узнают повсюду в Европе, хотя американцы часто путают ее с символом пива «Бэллэнтайн».

Выпуск колес – мастерский удар. Конкуренция почти отсутствовала; несомненно, изобретателем был он. Оставалась проблема патентов, которая переросла в типичную крупповскую битву – со вспышками неистовой ярости, угрозами, полной неразберихой и штрихами вульгарной комедии. Вопрос заключался в следующем: насколько неограниченными были его права? Чем дольше продолжалась бы его монополия, тем ценнее она бы была. Как только его технология становилась всеобщим достоянием, прибыль резко сокращалась. Берлин признал патент 3 февраля 1853 года. Альфред хотел, чтобы его срок составлял десять лет, правительство настаивало на шести; сошлись на восьми, хотя он и протестовал, заявляя, что это будет означать истечение срока патента, «прежде чем от него будет получена какая-нибудь выгода». Это блеф. Он сразу же должен был получить большую выгоду и знал об этом. А возражал лишь для того, чтобы это заметили, желая тем самым заложить основу для будущей кампании. Эта тяжелая борьба была особенно унизительной оттого, что велась в его собственной стране. Все другие европейские страны поступали с его колесами достойно. За рубежом не возникло ни одного спора в отношении лицензирования. Скаредной оказалась только Пруссия.

А вообще свои беды в Берлине Альфред создавал сам. Не имея никаких талантов в обращении с людьми, он ухитрился заставить отвернуться от себя даже тех, кто был к нему расположен. Например, влиятельного министра торговли Пруссии, банкира с пальцами в форме сосисок по имени Аугуст фон дер Хайдт. Медаль «Кристал-палас» побудила министра приехать и осмотреть завод Круппа. Он думал, что оказывает тем самым честь успешному предпринимателю. Но раз он не обладал королевской властью, Альфред, который всегда проявлял бдительность перед лицом шпионажа, пренебрежительно с ним обошелся. Это было очень глупо. Фон дер Хайдт обиделся до смерти. Он пообещал отомстить этой свинье, и у него были средства, чтобы нанести Круппу мучительный удар, потому что Пруссия уже вытеснила Австрию в качестве образцового полицейского государства Европы. Через год после первой стычки по поводу патента Альфред, осознав, какую грубую он совершил ошибку, стал раскаиваться. И конечно же перестарался. Так бывало у него всегда и во всем, это его черта. Приобретя портрет фон дер Хайдта, он повесил его над своим письменным столом и дал знать министру, для чего это сделано: «…чтобы вдохновлять и воодушевлять меня на достижение успехов, точно так же, как Христос на своем божественном пути».

Божество этим не было тронуто. Пусть Христос занимается своим собственным делом; министерство торговли стало для Круппа непримиримым врагом. Чтобы досадить ему, фон дер Хайдт пообещал, что заказы на крупповские колеса для использования на железных дорогах Пруссии будут сокращены до минимума. Его министерство обладало юрисдикцией над железными дорогами и спустило инструкции: ориентироваться на пудлинговые колеса. Альфред пришел в ужас. Под угрозу была поставлена честь Пруссии! И прибыли Круппа! «Кто поверит, что только за один месяц этого года мы поставили Франции – а также одной-единственной австрийской компании – товаров на большую сумму, чем прусским государственным железным дорогам за все время их существования?» – вскричал он в пасхальное воскресенье 1857 года. В начале следующего года он заметил барону Александру фон Гумбольдту, что, несмотря на признание в других странах, «прусские государственные железные дороги неизменно упорствуют в том, чтобы быть исключением, и их суммарные заказы за последний год не достигли необходимого минимума одного дня». Инициатор бойкота и пальцем не пошевелил: тогда Альфред направил протест непосредственно фон дер Хайдту, заявив, что покупатели из министерства «до необъяснимой степени игнорируют» предприятие Круппа и все просьбы о предоставлении работы и что «до сих пор прусские государственные королевские железные дороги не выбрали и полпроцента произведенных колес».