Стальная бабочка, острые крылья - [2]

Здание, откуда летели ракеты, поднялось в воздух и вспухло огненным шаром.

И все закончилось. Оставшиеся в живых дети с криками разбегались по полю, а кровавые ошметки людей Сантоса исходили паром.

– Сколько детей? – спросил второй ангел.

– Восемь, – ответил первый.

– Используй парализаторы.

– Что делать с этой мразью? – Ангел приподнял Сантоса и встряхнул, словно куклу.

Второй ангел обернулся, но ничего не сказал – красные огоньки в его глазах сами по себе были ответом. В последние секунды своей жизни Сантос не чувствовал ничего, кроме ненависти к силе ангелов и к самому их существованию, так не похожему на все, что он когда-либо знал.

Первый ангел поднял его еще выше, потом швырнул на землю и растоптал.

I

Они появились на рассвете.

Мириам, как всегда по утрам, смотрела из окна на дорогу, идущую с запада. Последняя семья, бежавшая от рейдеров по этой дороге три дня назад, предупредила ее о возможной опасности, но Мириам им не поверила.

Ее маленький постоялый двор видел столько перепуганных беженцев за последние полгода, что их страх стал для нее чем-то вроде фона, белого шума, мешающего распознать их истинные лица и намерения. Тяжелые грузовики, кары и трейлеры, нагруженные вещами, появлялись и исчезали в ее одиноком мирке – где-то между старым колодцем, парой неказистых домиков, сложенных из листов ржавого железа, и забором, скрепленным колючей проволокой. Чужие люди проводили здесь на несколько ночей, а потом уходили, оставляя свой страх. Старые, молодые, совсем дети – все они бежали от прошлой жизни, с насиженных мест, всем им было что терять.

Мириам было всего шестнадцать, и она не боялась. Девушка не испугалась даже когда поняла, что облако пыли на дороге растет слишком быстро. Тяжелые кары, везущие женщин, детей и домашнюю утварь, не ездят с такой скоростью.

Утро было прозрачным и чистым, песок пустыни мерцал под солнцем. Мириам пошла на кухню и достала довоенный револьвер из жестяной коробки за плитой… большой и тяжелый. В барабане, как она помнила, оставалось всего три патрона.

Затем девушка вернулась к окну.

Облако успело вырасти в размерах, и Мириам четко различила машины – скоростные кары с открытыми двигателями и сверкающими на солнце пластинами брони. Она все еще не чувствовала страха, вообще ничего, только в памяти постоянно всплывали слова одной беженки: «Лучше умереть, чем даться им…»

Мириам не знала, хочет ли она умереть. Однажды ей уже случалось убивать, и сейчас она пыталась вспомнить, как правильно держать эту большую рукоять, чтобы отдача не сломала руку. Ей всегда казалось, что в моменты вроде этого люди чувствуют панический ужас и мечутся, пытаясь спастись. Но страх не приходил, только револьвер в ладони становился все тяжелее и тяжелее.

Две машины вырвались немного вперед, и экипаж той, что была позади, открыл огонь. Мириам увидела вспышку на носу кара, а затем ворота и часть металлического забора, защищавшего ее постоялый двор, разлетелись на куски. Когда первый кар проехал по обломкам и развернулся около колодца, она вдруг почувствовала, что ноги ее не держат. Это было неожиданно… никакого страха, просто колени подогнулись и она села в углу, у окна, направив пистолет на дверь.

Время остановилось. Мириам слышала рев моторов, когда во двор въезжали вторая и третья машины, скрежет металла, хлопанье дверей в домиках, и пистолет внезапно стал невесомым. Она словно со стороны смотрела на свои руки и длинный ствол, направленный на дверь… когда та наконец распахнулась.

И Мириам поняла, что не может нажать на курок.

Появившийся в дверях человек, казалось, ее не заметил и прошел мимо – только мелькнули металлические лоскуты, нашитые на его кожаную броню, когда он одним движением распахнул шкаф и принялся выбрасывать из него вещи. Второй рейдер, вошедший следом, бросил взгляд на Мириам, и она уронила пистолет.

Его глаза были прозрачными льдинками на дочерна загорелом лице, влажными кусочками стекла, в них не осталось ничего человеческого. Он прошел на кухню, а Мириам внезапно поняла: умереть действительно было бы проще.

Она снова взялась за рукоять револьвера, и кто-то наступил ей на руку. Девушка смотрела на тяжелый ботинок с высокой шнуровкой и не могла поднять голову. Мириам должна была испытывать боль, но ее тоже не ощущала. Что-то подняло ее на ноги и сильно ударило о стену. Теперь перед глазами оказались исцарапанные пластины военного бронежилета, выкрашенные в черный цвет. От удара ее голова откинулась назад, и она почувствовала на своем лице дыхание третьего рейдера, насыщенное болью и смертью.

Затем что-то произошло. Взревели моторы на улице, и комнату на короткое мгновение осветил неправдоподобно ровный фиолетовый свет – словно в окно заглянул прожектор из цветного стекла, вроде тех, что Мириам когда-то видела на ярмарке. В мгновение ока вспыхнули занавески, волна жара ворвалась в дом следом за рейдерами, и взрыв во дворе заставил затрястись тонкие металлические стены дома Мириам. Весь мир вздрогнул… Человек, который держал ее, разжал руки, но она осталась стоять, так же, как и рейдеры, глядя наружу. Пыль и жар ударили в двери и окна вместе с облаком пыли и закружились по комнатам, а следом за ними пришел еще кто-то.