Сталкериада. Путь мага - [60]

Алексей в согласии кивнул.

— Ну давай, приступаем. Укладывайся поудобнее и закрывай глаза.

Алексей закрыл глаза и расслабился. Оказалось, что найти в памяти момент, где он был очень радостен и счастлив, весьма непросто. Ну, рождение сына. Да. Но он к нему привыкал медленно и, наверное, только месяца через три он начал ощущать в груди яркий поток любви. Что еще? Успешно сданные в институте экзамены? Устройство на работу? Родители собаку подарили? Согласие любимой выйти за него замуж? Нет. Всё не то.

— Профессор, я не помню яркой радости в свое жизни.

— Хм. Вот как? Хорошо. Алексей, сосредоточься на самой болезненной ситуации.

Алексей знал свою самую сильную боль. Потеря семьи. Развод. Унизительные суды. Он нырнул в воспоминания. Погружаясь в ощущение накатывающей на грудную клетку боли. А та как будто никуда и не уходила. Просто притаилась и ждала свою жертву. И как только жертва раскрылась и перестала сопротивляться, боль взорвалась атомным взрывом, поглощая сознание и давя разум. У Алексея затряслись руки, тело прошиб холодный пот. Слезы покатились по щекам. Но он не отказался от эксперимента. Да и зачем. Все равно придется это пережить. Рано или поздно. Он слишком долго бежал от этой ситуации, стараясь спрятаться за любым удобным отвлечением, будь то алкоголь, интересная книга, хорошая беседа или борьба за выживание. Пора прожить это!

Луч лазера ожил. Он качнулся в несколько единиц, потом двинулся по спирали. Все более расширяя радиус траектории вокруг нулевой точки и все больше ускоряя свой бег по окружности. Неожиданно система загудела, Алекс проживал в это время первое заседание в суде с обвинениями в свой адрес. Гул усилился до явно слышимого, а луч лазера внутри прозрачной тубы, между сложенными в кольца элементами отклоняющей системы стал изгибаться и в какой-то миг выгнулся в спираль из нескольких витков.

— Леша, очнись. Алексей!

Сахаров тормошил Алексея. Тот очнулся. Лицо, мокрое от слез, несло маску страдания.

— Все хорошо. Ты вернулся. Давай, давай, возвращайся.

Алексей сел на кресле и стал вытирать лицо рукавом. — Что, Профессор. У меня получилось? Сдавленным от боли голосом спросил он.

— Не просто получилось. А! Сидорович, Серёжа, вы это видели!? Разве может луч лазера сворачиваться в спираль? Алексей, твой потенциал очень огромный. Я такого! Да где б я такое мог в своей жизни увидеть?

Алексей кивнул, потихоньку возвращаясь в себя и освобождаясь от состояния страдания.

— Лёшенька, ты мне скажи, что ты вспоминал?

— Развод, Профессор. Моя жена, моя бывшая. Она развелась со мной. Оболгав.

— Лож! Вот где твой пунктик для концентрации. Борец за справедливость. Ты, Лёшенька, каждый раз, когда видишь несправедливость, ты очень сильно переживаешь. Готов тут же броситься в драку. Причем с ощущением, что будешь биться с лжецом или неправым насмерть. Ведь так?

Сахаров внимательно смотрел на Алекса.

Тот кивнул в ответ утвердительно.

— Понятненько. Но такой потенциал боли не может возникнуть на столь примитивном событии, как развод. Это однозначно. Ты где-то раньше переживал боль гораздо более сильную. Попробуй вспомнить.

Алексей смирился со своей участью диггера потаенных кладбищ боли и нырнул в воспоминания. Но ничего столь же болезненного не всплывало. Да. Мать его не любила. Никогда. При любой возможности норовила оскорбить и унизить. Всячески пыталась избавится от него, куда-либо сплавить или просто оставить одного дома. Садик. Школа. Несколько лет он жил у бабушки. Бабушка! Самое светлое пятно в памяти! Отцу тоже было безразлично его существование. Водка, работа, телевизор. В прошлом было тоскливо. Но не настолько.

— Нет, Профессор. Не помню я боли сильнее этой. Меня не любили в детстве. Гнобили. Я рос один. Но это и к лучшему.

— Очень интересно. Мать не любила. Гнобили. По-видимому, в тебе сидит защита от сверх болезненного воспоминания. Ну хорошо. Давай пока оставим эту тему. Посмотрим на наш голографический проектор.

Сергей выкатил из угла столик на маленьких колёсах. Сверху, поверх железного ящика стояла небольшая четырехгранная призма из стекла. Все четыре грани были идеально зеркальными и бросали на стены зайчики от ламп под потолком.

— Сидорович, прошу вас, сходите на кухню за мукой. Нам полстакана хватит. Талька у нас все равно нет. Но нам и мука будет в радость.

Пока Сидорович ходил за мукой, а Алексей восстанавливался сидя на кресле, Сахаров вместе с Сергеем подключали бесконечное количество проводов, которые они по очереди доставали с нижней полки столика. Там, как оказалось, была вторая коробка. Когда Сидорович вернулся, ученые уже заканчивали приготовления. Сергей укреплял на лазерной установке блок зеркал.

— Ага. А вот и мука. Ну что, мы почти готовы. Объясню, что мы будем делать. Сережа сейчас переведет луч лазера на внутреннее зеркало устройства. Когда все будет включено, вот эта призма начнет вращаться, луч, проходя сквозь нее, развернется в конус. Но это не главное. Главное, это вот эти резонаторы.

Сахаров обвел пальцем по периметру коробки. Небольшие, расположенные в несколько кругов вокруг центральной пирамиды, выступавшие площадки. Внешне ничего особенного.