Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953 - [41]

Когда советское контрнаступление 23–25 июня провалилось, и вермахт прорвался на всех фронтах, стало очевидно, что ген. штаб недооценил силу начавшегося немецкого вторжения. Как отметил Жуков в своих мемуарах:

«Мы прозевали неожиданное наступление, начатое внезапно всеми наличными силами, которые были развёрнуты заранее на всех важнейших стратегических направлениях. Короче, мы полностью не смогли разгадать сущности удара. Ни нарком, ни я лично, ни мои предшественники В.М. Шапошников и К.А. Мерецков, как и высшие офицеры ген. штаба, не рассчитывали, что противник сконцентрирует такое громадное количество сил, и моторизованных войск, и в первый день войны введёт их в действие в виде компактных ударных группировок на всех стратегических направлениях, с целью нанесения мощных клиновых ударов».

Для Сталина ужасающее осознание того, что не всё идёт по плану, пришло после доклада, что Минск, столица Белоруссии, захвачен немцами. Согласно Жукову (вернувшемуся в Москву после провала контрнаступления Юго-Западного фронта), Сталин дважды посетил наркома обороны 29 июня, чтобы высказать своё мнение о ситуации, развивающейся на Западном фронте. 30 июня не только Минск был захвачен, но и бОльшая часть четырёх советских армий была окружена западнее белоруской столицы, и «(советский) западный фронт прекратил своё существование, как организованная сила». В этот же день Сталин издал приказ о создании Государственного Комитета Обороны(ГКО), который сам и возглавил.

Формирование ГКО было объявлено Сталиным в выступлении по радио от 3 июля. Согласно некоторым сообщениям Сталин говорил нерешительно и прерывисто (он никогда не был великим публичным оратором), но, как отмечено в тексте, опубликованном в тот же день всеми советскими газетами, это было бравурное выступление. Сталин начал свою речь с приветствия: «Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Воины нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, мои друзья!» Сталин подчеркнул громадную опасность, нависшую над страной, заключавшуюся в том, что враг уже захватил огромные районы советской территории. Как переломить ситуацию? — спрашивал Сталин. «Реальность такова, что войска Германии, развязав войну, были полностью отмобилизованы, и 170 дивизий перешли советские границы, и обрушились на СССР в состоянии полной боевой готовности… тогда как советские войска находились в состоянии мобилизации и передвигались к границам». Был ли советско-германский пакт ошибкой? Нет, сказал Сталин. Он позволил выиграть время и пространство для подготовки к войне, и поставил Германию в положение агрессора. Сталин подчеркнул, что это будет патриотическая война по защите не только советской системы, но и национальной культуры, и национального существования русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев, и других народов СССР. Наравне с антифашистской темой Сталин настойчиво подчёркивал, что война будет одновременно борьбой за освобождение Европы от немецкого господства, совместно с Британией и США. Сталинский тон был твёрдым и уверенным. Он отрицал непобедимость Германии, указывая, что только Советский Союз оказывает ей серьёзное сопротивление. «Товарищи, наши силы неисчислимы. Высокомерный враг получит жестокий урок». Реакция народа на речь Сталина была сдержанной, но в целом положительной, особенно в Москве, где партийные и политические донесения отметили роль его речи в подъёме морального духа, и вдохновении патриотического энтузиазма.

Речь закончилась на бравурной ноте, однако военная ситуация менялась от плохого к худшему. К середине июля Красная Армия потеряла 28 дивизий, а другие 70 лишились половины своего состава и снаряжения, и немцы прорвались на 300–600 километров вглубь России от линии границы.

Преодолеть катастрофу

В своей политической карьере Сталин сталкивался с многими непредвиденными и опасными ситуациями: революцией 1917 года, гражданской войной, коллективизацией сельского хозяйства, индустриализацией, с охотой на врагов народа в 30-х годах, предвоенным кризисом и, наконец, с крахом советских оборонительных планов. Его реакция на этот последний провал была типична: реорганизация, репрессии, смена персонала и концентрация власти в собственных руках в бОльшей, и бОльшей степени.

Гос. комитет обороны (ГКО) стал вершиной сталинской системы власти в ходе войны. Председателем ГКО стал Сталин. Это дало ему возможность направлять и контролировать все аспекты советской военной деятельности. В состав ГКО были включены нарком иностранных дел Молотов, начальник органов безопасности Лаврентий Берия, член политбюро Георгий Маленков и маршал Ворошилов — сталинские старые военные друзья. Хотя политбюро партии существовало в формальном смысле во время войны, оно собиралось редко, и ГКО стало высшим коллективным органом советского управления. В подчинении ГКО находился Совет народных комиссаров и различные министерства, и ведомства.

10 июля Ставка, или Главная квартира главнокомандующего была преобразована в Ставку Высшего Командования со Сталиным во главе. 8 августа она была переименована в Ставку Верховного Главнокомандующего, и Сталин стал Верховным Командующим вооружённых сил. Поддержанная Генеральным штабом Ставка отвечала за военную стратегию и планирование, организацию, и подготовку больших операций.