Сталинбург - [6]

Окна были занавешены — такими он оставил их, когда в полуобмороке выползал из номера поутру. Матвей включил свет, сбросил пиджак и туфли, заглянул в мини-бар. Паша в изнеможении упал в кресло.

— Будешь пить? — предложил режиссер своему гостю. — Есть водка «Столичная», пиво «Жигулевское» и еще «Боржоми».

— Я водички попью.

Он протянул Пашке бутылку воды, открыл пиво, подошел к окну и раздвинул шторы. Пивная банка выпала у него из рук и, плюясь пеной, покатилась по ковру — перед его глазами возник Храм Святого Иосифа.

4. Союзная энциклопедия

Пока Паша пытался подключить клавиатуру к телевизору марки «Рубин», чтобы воспользоваться интернетом, Матвей провел небольшую инспекцию своего номера. Интерьер, насколько он мог судить, почти не изменился — все те же дубовые панели на стенах, зеленый ковролин, дурацкая люстра и плотные коричневые портьеры. Хотя, быть может, убранство его люкса прежде выглядело совсем по-другому — все время, проведенное здесь прошлым вечером и сегодняшним утром, он пребывал в таком состоянии, когда на детали интерьера особого внимания не обращаешь. Что касается бытовых мелочей, то тут изменения бросались в глаза на каждом шагу. В ванной комнате Матвей обнаружил мыло «Пионер», полотенца и халаты, произведенные фабрикой «Большевичка», на журнальном столике — газеты «Труд» и «Правда», а также журналы «Крестьянка» и «Колхозник». В противоположных углах комнаты подобно образкам висели небольшие портретики Ленина и Сталина, на потолке была изображена стрелка, указывающая направление к Усыпальнице Двуглава.

Наконец Пашка сумел совладать с советской техникой, и на мониторе высветилось окно браузера. Он вбил адрес Википедии, но был перенаправлен на сайт Большой Союзной Энциклопедии, где первым делом ввел запрос «СССР». Тут напарники открыли для себя много нового, отчего тут же припухли. Союз Священных Суверенных Республик или просто Священный Союз был образован в 1922 году и включал в себя 16 республик. Позднее других к Священному Союзу присоединилась Куба — в 1961 году. Ни о каком распаде СССР в статье речь не шла, но это было понятно и без энциклопедии. Особо доставил читателей стиль повествования, в котором сухие канцелярские обороты соседствовали с высокопарным слогом, почти былинным. Так отечественные военные именовались не иначе как славными витязями и богатырями, трудящиеся — солью земли и героическими строителями будущего, колхозники — праведными пахарями, а весь народ проходил под грифом «правоверная нация». Правоверием, как выяснилось при переходе по ссылке, назывался единственно верный образ жизни и мышления, составляющий генетический код союзного народа.

Следующая статья, с которой ознакомились изрядно припухшие читатели, была посвящена Москве. Как выяснилось, Москва — это прежнее название Сталинбурга, столицы и крупнейшего города Священного Союза. Нынешнее название указом ЦК ПКСС было присвоено столице в трагическом для всей страны 1953 году, в год успения Иосифа Виссарионовича Сталина или Святого Иосифа (к рангу святых он был причислен отдельным указом в том же году). Паша кликнул на ссылку «ЦК ПКСС», и энциклопедия поведала, что Центральный Комитет Правоверной Коммуны Священного Союза возглавляется вечно живым Святейшим Двуглавом, исполнителем воли которого служит вся правоверная нация и каждый ее представитель в отдельности. Иллюстрация к статье являла собой фото мавзолея, который вместо фамилии «Ленин» украшала надпись «Усыпальница Святейшего Двуглава». В этот момент монитор погас, а затем на нем появилось уведомление, сообщавшее, что согласно правилам проживания в гостинице «Колхозная», интернет можно использовать не более пятнадцати минут в течение одного часа.

— Что за херня, товарищ? — вырвалось у Пашки.

Вместо ответа Матвей приложил палец к губам и поманил юношу в сторону ванной комнаты, где включил воду на полную мощность и только после этого заговорил.

— В номере общаться небезопасно — могут быть «жучки». Ясно одно: мы с тобой попали в какую-то поцоватую параллельную реальность, где Союз никогда не распадался…

— А коммунизм стал религией, — закончил за него Паша.

— Если бы тебя здесь не было, я бы решил, что тронулся мозгами. Но ты-то видишь то же, что и я?

Вильзон кивнул.

— Впрочем, ты тоже можешь быть частью моей галлюцинации… Но тогда это полный аут и лучше об этом не думать, — с печалью в голосе произнес Матвей.

— Не, я точно не галлюцинация, — уверенно ответил его собеседник.

— А что еще ты можешь сказать?

— Что будем делать, Мэт? Давайте вернемся на завод!

— Не называй меня «Мэт» — лучше «Матвей», чтобы не палиться. И давай на ты.

— Хорошо, Матвей. Так что, когда поедем?

— Сейчас, вещи соберу и порулим. Но я бы, честно говоря, на фокус с вентилем особо не рассчитывал. Может, сработает, а может, и нет — фифти-фифти. По любому нужен план-Б.

— Какой тут может быть план-Б? — удивился Паша.

— Валить за бугор из этого гребаного «совка».

— Думаешь, это так просто?

— Не забывай, я гражданин другой страны.

— А я?

— И тебя вытащим, — режиссер закрыл кран.

Они вернулись в комнату. Паша занялся изучением прессы, валявшейся на журнальном столике, а Матвей полез в шкаф, где оставил вчера свою дорожную сумку с узором из букв L и V. Вместо дорогущей сумки, подаренной бывшей женой, он нашел там довольно унылого вида коричневый чемоданчик с наклейкой «Аэрофлота» на боку. Щелкнув замками, он заглянул внутрь — там обнаружился ворох одежды (преобладала серо-буро-коричневая гамма), электробритву в дерматиновом футляре, одеколон «Саша» и томик Ремарка. Во внутреннем кармане чемоданчика лежал загранпаспорт гражданина Священного Союза. Последняя находка несколько снижала шансы вырваться за пределы советской действительности, но Матвей решил пока не делиться с Пашей своими опасениями. Тут можно было бы сказать, что он ожидал, будто вот-вот проснется, но на самом деле ничего подобного он уже не ждал. Похмелье отпустило его, и все происходящее виделось теперь абсолютно реальным — даже более реальным, чем можно было себе представить. От горестных раздумий его отвлек телефонный звонок — это был водитель Гена, сообщивший, что Матвея ожидает товарищ министр, и выезжать нужно прямо сейчас.