Сталин. Схватка у штурвала - [39]

А тут, чтобы жизнь Вронскому медом не казалась, нагрянул еще и резидент Разведупра (военной разведки) товарищ Инков (тоже коммунист, только болгарский) и с ходу принялся набивать свои комнаты в миссии ящиками со взрывчаткой, которую переправлял на Балканы, чтобы там с нею вдоволь позабавились доверенные лица. Бронский забеспокоился. Инков по сложившейся традиции уже привычно обматюгал его и подчиняться отказался, предложив адресовать все претензии в Разведупр.

В Польше ребятки из Разведупра резвились не менее беззастенчиво. По распоряжению Уншлихта организовали группу бомбистов с двумя польскими офицерами во главе (коммунистами, понятно). И понеслось… Чтобы создать атмосферу полнейшей неуверенности и видимость, будто сами поляки начали решать политические проблемы взрывчаткой, эта компания подрывала бомбы в редакциях газет и штаб-квартирах всех политических направлений. Польский Генеральный штаб взорвать не удалось, но рванули склады со взрывчаткой в Варшавской цитадели…

Самое пикантное, что громче и решительнее всех против этих уншлихтовских забав выступал не кто иной, как Дзержинский. Пилсудского он ненавидел и мечтал, что сам его расстреляет в случае победы мировой революции, но все эти взрывы считал экстремимом, несовместимым с политической ситуацией (в чем полностью сходился со Сталиным).

Уншлихт гнул своё, но со взрывами пришлось все же завязать по чисто техническим причинам — польская контрразведка в конце концов перехватала почти всех бомбистов. То ли их выдал некто, с методами Уншлихта не согласный, то ли это был чисто польский успех: о конспирации терминаторы Уншлихта имели самое отдаленное представление, чемоданы с динамитом и пакеты с долларами таскали чуть ли не в открытую…

Гораздо больше везло какое-то время действовавшим в Польше «народным партизанам». На самом деле, понятно, это были никакие не местные, а кадровые сотрудники ЧК и Разведупра. Один из таких героев невидимого фронта К. Орловский писал в автобиографии откровенно: «с 1920 г. по 1925 г. по заданию Разведупра работал в тылу белополяков… был организатором и командиром краснопартизанских отрядов и диверсионных групп, где за пять лет мною было сделано несколько десятков боевых операций, а именно: 1. Было остановлено три пассажирских поезда. 2. Взорван один желдормост… 6. За один только 1924 год по моей инициативе и лично мной было убито более 100 чел. жандармов и помещиков».

Чекисты тоже не отставали: еще лет тридцать назад были изданы воспоминания старого спеца Ваупшасова, где он подробно описывал свои партизанские будни…

Кончилось это предприятие нешуточным конфузом. Одним из «партизанских отрядов» командовал некто Хмара, человек смелый и решительный, прямо-таки легендарный, но вот идейно, как оказалось, нестойкий. В один прекрасный момент он обнаружил, что на советской Украине народу живется совсем не блестяще. После чего со всем своим отрядом вернулся в СССР и начал громить советские исполкомы и райотделы милиции так, как совсем недавно проделывал это в Польше с полицейскими участками и «зажондами повятовыми». Кавалерийские отряды войск ОГПУ гонялись за ним долго — профессионал! — но все-таки окружили и уничтожили…

После этого «партизанское движение» пошло на убыль — но некоторое количество диверсионных групп все же оставили. Тем, кто помнит старый фильм «Красные листья», разъясняю: главный герой — никакой не подпольщик, а именно штатный террорист ГПУ…

Ради исторической объективности необходимо упомянуть, что Польша в данной ситуации уж никак не была безвинной жертвой, этакой белой и воздушной гимназисткой, которую в темном переулке безжалостно притиснул пьяный унтер. Вовсе даже наоборот, в этой увлекательной игре с рейдами через границу, поджогами и взрывами участвовали обе стороны. Польша точно так же засылала к нам своих «терминаторов». В одном из фильмов сериала «Государственная граница» это показано с максимальным приближением к реальности…

Работали то ли халтурно, то ли совершенно обнаглев. В Литву удалось внедрить чекиста Григановича — и не куда-нибудь, а в тамошнюю военную разведку, где он устроился начальником одного из приграничных пунктов означенной разведки. И начал прямо у себя на квартире собирать заседания подпольного ЦК компартии Литвы, где долго, шумно и увлеченно обсуждалось, как устроить вооруженное восстание. Кто-то из соседей настучал в контрразведку об этих странных посиделках. Григанович едва успел сбежать в Союз…

Да и дома, в Советской России, с безопасностью обстояло порой весьма анекдотично. В конце 1924 г. «Огонек», один из самых массовых и многотиражных тогда журналов, опубликовал отлично выполненный групповой снимок свежеиспеченных выпускников Военной академии и её восточного отдела. На случай, если кто-то не понял: на восточном отделении готовили высококвалифицированных разведчиков для стран Востока (их, правда, деликатно именовали «военными дипломатами», но суть от этого не меняется).

Очень быстро из Харбинской резидентуры пришло сообщение, в котором, помимо прочего, говорилось, что сюда поступил из Шанхая тот самый номер «Огонька» с прекрасно выполненным снимком «восточников» — который, конечно же, будет пользоваться большой популярностью среди японских контрразведчиков…