Сталин. После войны. Книга 2. 1949–1953 - [12]

Ваша задача, товарищ Чуйков, – продолжал Сталин, – не только помочь Чан Кайши и его генералам с умением воспользоваться оружием, которое мы им посылаем, но и внушить Чан Кайши уверенность в победе над японскими захватчиками. При уверенности в победе Чан Кайши не пойдет на соглашение с агрессором, ибо он боится потерять поддержку американцев и англичан и свои капиталы, вложенные в их банки… Ваша задача, товарищ Чуйков, задача всех наших людей в Китае – крепко связать руки японскому агрессору. Только тогда, когда будут связаны руки японскому агрессору, мы сможем избежать войны на два фронта, если немецкие агрессоры нападут на нашу страну…

Читая описание беседы Сталина и будущего героя обороны Сталинграда, обратите внимание, как четко и откровенно вождь объясняет смысл и цель поездки генерала в Китай. И как глава СССР оценивает тогдашнюю роль, влияние и потенциал китайских коммунистов, а также «крепость» гитлеровского миролюбия и прочность Договора о ненападении с Третьим рейхом. Напомню – это 1940 год. Но Сталин уже старается сделать так, чтобы Япония поплотнее увязла в Китае и не смогла вместе с немцами атаковать СССР. Может, такое и не произойдет. Но Сталин не имеет права считать любое развитие событий невероятным. Поэтому так прямо и говорит: «если немецкие агрессоры нападут»[58].

Чуйков отправился в Китай и оставил нам в мемуарах много интересных заметок и наблюдений. В частности такое: «За время пребывания в Чунцине я неоднократно был свидетелем, как срывалась организация взаимодействия регулярных войск КПК и гоминьдановской армии. Ответственными за это были в равной степени и Мао Цзэдун и Чан Кайши»[59].

С момента нападения Германии на СССР гоминьдановское правительство резко свернуло товарооборот с СССР. В 1941 году оно сократило поставки в счет кредита нужных нашей стране материалов. Чан Кайши не верил в победу СССР, что вполне логично. Но по некоторым свидетельствам, сомневался в этой победе и товарищ Мао. Сталин на него за это не сердился – во-первых, обижаться в политике глупо, а во-вторых, товарищ Сталин позже и сам не очень-то верил в победу Мао Цзэдуна.

Когда разгром немцев был не за горами и стало ясно, что СССР вступит в войну против Японии, то сталинская политика вновь была скорректирована. Поскольку именно Чан Кайши был признанным главой Китая и с этим были согласны все страны антигитлеровской коалиции, Сталин был готов подписывать межгосударственные соглашения именно с ним. 14 августа 1945 года, после начала блистательной операции нашей армии по разгрому Квантунской армии японцев, в Москве состоялось подписание советско-китайского договора о дружбе и союзе и соглашения о передаче русским Порт-Артура и порта Дальнего[60]. Итогом налаживания диалога с гоминьдановским Китаем стало и признание китайцами независимости Монгольской Народной Республики, что было принципиально важно для Москвы.

30 декабря 1945 года в Москве проходит встреча Цзян Цзинго, личного представителя Чан Кайши и одновременно сына главы Гоминьдана. Пикантность ситуации в том, что сын Чан Кайши очень долго жил в СССР (с 1925 года), женился на русской женщине и работал простым советским инженером. Пока Сталин неожиданно не отправил его к отцу в Китай в 1937 году для налаживания связей между двумя странами. Теперь Николай Елизаров, так звали его на русский манер, вернулся к Сталину в качестве главного переговорщика по Китаю. Главной задачей сына Чан Кайши было обеспечение окончательного свертывания помощи СССР китайским коммунистам[61]. И действительно – в 1945 году Сталин убеждал Мао Цзэдуна сесть за стол переговоров с Чан Кайши. Это не дало никаких результатов, зато не было и претензий к Москве. Ситуация сложная: на территории Китая находятся наши войска и американская армия, рядом в Гонконге – британские войска.

В середине января 1946 года советское командование приступило к выводу войск с территории Китая и к 3 мая полностью его завершило. Но, подписывая соглашения с Чан Кайши, Сталин понимал, что это предел влияния Союза на своего соседа. При этой власти англосаксы неизбежно начнут использовать Китай (как и в 20-е годы) в качестве инструмента и плацдарма антисоветской политики. А значит, помощь китайским коммунистам могла бы быть в интересах СССР. Только делать это надо было аккуратно – не вступая в противоречие и прямое столкновение с Западом. Уходя из Китая, Советская армия передала вооружения японской Квантунской армии Мао Цзэдуну, что резко усилило боевой потенциал НОАК (Народно-Освободительной армии Китая). К тому моменту, когда в июне 1946 года Чан Кайши отдал приказ начать наступление на коммунистов, гоминьдановцы уже не имели подавляющего превосходства. Для понимания масштабов гражданской войны в Китае: армия Гоминьдана в 1946 году составляла 4,3 млн. человек[62], у Мао «всего» 1,27 млн бойцов[63]. При этом Чан Кайши контролировал все крупные города и коммуникации и пользовался военной и финансовой поддержкой США. Какова вероятность победы коммунистов? Она невелика. Вот и Сталин считает так же, как и вы, уважаемый читатель. Поэтому и побуждал Мао к переговорам – за что, кстати, честно и прямо ИЗВИНЯЛСЯ во время переговоров с китайскими товарищами.