Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948 - [99]

Посол Смит: Три правительства надеются, что такого положения не возникнет.

Сталин: Дай бог.

По сути, Сталин дал понятный и прозрачный намек: пока будущая Германия виделась как единое государство, присутствие в ее столице Берлине трех западных держав было логичным. Но если часть немецкой территории будет сепаратно провозглашена государством, то статус-кво может быть изменен. Посол Смит прекрасно понял намек, и началась та самая пикировка. Американский дипломат решил обосновать право союзников на присутствие и управление Берлином – причем вне зависимости от благорасположения СССР. Он сказал, что задолго до Потсдамской конференции было подписано соглашение, в котором предусматривалось разделение Германии на оккупационные зоны и особое решение в отношении Берлина, которое позволило всем державам участвовать в управлении Германией[469]. Это соглашение вступило в силу, когда был подписан документ о капитуляции Германии. В тот момент сотни миль территории, которые по соглашению отходили в зону оккупации СССР, были заняты американцами. И США отвели войска и передали эти территории Москве. А значит, нахождение западных войск в Берлине просто обязательно. И самое главное – Вашингтону нужно юридически обосновать право западных держав на транспортные коридоры в свои зоны Берлина, хотя на самом деле никаких юридических документов на этот счет не подписывалось ни в Ялте, ни в Потсдаме. Понимая, куда клонит американец, Сталин с ходу развернул дискуссию.

Посол Смит: Если бы советское правительство денонсировало в то время соглашение в части, касающейся Берлина, то тем самым оказалось бы денонсированным соглашение в части, касающейся территории, занятой тогда американскими войсками.

Сталин: Эта история мне знакома. Если бы территория, которую по соглашению советские войска должны были оккупировать, не была бы передана под оккупацию советским войскам, то еще нужно было бы знать, пустили ли бы мы союзнические войска в Берлин или нет. Если бы соглашение было нарушено, мы бы союзнических войск в Берлин не пустили.

Американский дипломат не спешил согласиться со Сталиным, что означало бы признать два важных обстоятельства: юридического права на транспортировку грузов в Берлин у Запада нет, а в случае создания сепаратного германского государства присутствие Запада в Берлине может быть поставлено под сомнение.

Посол Смит: Я не хочу сейчас снова вдаваться в историю, но есть одна вещь, о которой считал бы нужным напомнить. Когда советские войска вступали в Берлин, союзники свои главные усилия направляли к юго-востоку, чтобы отрезать немцев от их национального редута и скоординировать с советскими войсками усилия в этом направлении. Генеральный штаб указал, что против Берлина должны быть направлены лишь второстепенные силы. Командование американской армии с этим согласилось. Берлин был сначала стратегическим объектом союзников, затем перестал им быть. Союзники могли бы бросить на Берлин 2–3 млн солдат, и столица Германии была бы ими взята. Возможно, союзники были наивны в те годы или больше доверяли друг другу, но, во всяком случае, между нами было достигнуто соглашение по этому вопросу.

Сталин: Одно совершенно верно – что как мы, так и союзнические войска, после того, как войска Германии стали поворачивать на юг, считали Берлин стратегически второстепенным пунктом. Так это было по плану. На этом основании мы пустили на Берлин только войска Жукова; маршала Рокоссовского направили… на северо-восток; маршала Конева пустили на Бреславль. Такие были приказы. Если господину Смиту нужно, то я могу эти приказы вам показать. Но что потом случилось? У маршала Жукова дело не вышло. Его наступление захлебнулось. Более того, целая армия немцев была пущена в обход войск Жукова с юго-запада. Нам пришлось тогда дать новый приказ Коневу: две танковые армии снять с юго-западного направления и перебросить в район Потсдама с тем, чтобы эту немецкую армию, которая хотела отрезать Жукова, поместить в котел, окружить ее и облегчить Жукову продвижение на Берлин. Рокоссовскому было сказано, чтобы он своим левым флангом повернул на юго-запад с тем, чтобы Конев и Жуков создали кольцо западнее Берлина. Этот план удался, Берлин был окружен. Он, т. Сталин, вовремя не сообщил об этом Эйзенхауэру. Все тогда делалось второпях, но он, т. Сталин, все рассказал Эйзенхауэру позже. Немецкая армия, которая хотела окружить Жукова, попала в плен. Около 1/3 ее было перебито. Таким образом, Берлин из простого пункта превратился в важный пункт. Здесь обмана не было.

Отметим: через три года после окончания войны Сталин досконально помнил весь ход Берлинской операции. Это к вопросу о лживой хрущевской фразе, что Сталин якобы руководил войной по глобусу…

Посол Смит: Что обмана не было, союзники хорошо понимали уже и в то время. Тактика и стратегия Советской Армии были замечательными. Но я хотел бы сказать, что союзники могли бы все-таки двинуть большие силы на Берлин и оккупировать его.

Сталин: Почему же союзники этого не сделали? Мы знаем, что Черчилль настаивал на том, чтобы главнокомандующий английской армией занял Берлин раньше, чем русские туда придут. Нам это хорошо известно. Эйзенхауэр не согласился с этим, боясь попасть в неловкое положение, так как войск было мало для этого. Это нам тоже известно… мы можем привести вас в Генштаб, взять архивы и представить все приказы того времени, чтобы господин Смит убедился в том, что это так и было… Во-первых, если объективно смотреть на вещи, то Берлин был в зоне нашей оккупации. Морально мы его должны были взять, мы обязаны были это сделать. Во-вторых, у наших союзников тогда войск было мало против Гитлера, всего лишь 70–80 дивизий. Им трудно было свою зону оккупировать и Берлин взять. А у нас было 280 дивизий, и мы могли проделать такую операцию, как взятие Берлина. Вот две объективные причины.