Сталин перед судом пигмеев - [22]

В своих доверительных беседах с Молотовым, Кагановичем и другими, о которых они позже вспоминали, Берия изображал себя спасителем их лично и их супруг благодаря тому, что он убрал Сталина. В то же время Берия прекрасно понимал, что его усилия по укреплению своего положения могут вызвать контрмеры его коллег, и он старался объединить вокруг себя членов Президиума ЦК в борьбе против общего врага. Таким врагом стал покойный Сталин.

Очевидно, что Берия не собирался ограничить свой антисталинский поход рамками Президиума ЦК КПСС. Ведь обвинения в убийстве Сталина могли быть высказаны многими советскими людьми, помимо Василия Сталина и неизвестной «старухи с клюкой», как только они преодолели бы шок от смерти Сталина и осознали бы, кому был выгоден пересмотр решений октябрьского Пленума ЦК КПСС. Охранники сталинской дачи могли разнести на всю страну свои рассказы о том, как мешали Берия и другие советские руководители вызову врачей к парализованному Сталину. Люди из аппарата ЦК и Совета Министров СССР могли рассказать о готовившемся назначении Пономаренко председателем Совета Министров СССР и о том, как это решение было заменено назначением на этот пост Маленкова. Участники октябрьского Пленума ЦК могли рассказать о последнем выступлении Сталина, в котором он объявлял о своем желании выдвигать к руководству более молодых, энергичных и образованных деятелей. Эта информация могла бы стать взрывным материалом» который подорвал бы доверие к новому правительству. Однако если бы удалось убедить советских людей, что смерть Сталина — это не трагедия, а событие, которое облегчило жизнь страны, то обвинения в убийстве Сталина не получили бы большой поддержки.

Прежде всего Берия стал обвинять Сталина в том, что тот нес ответственность за различные беззакония, творившиеся в стране. Позже в своем выступлении на июльском Пленуме ЦК КПСС бывший член Политбюро A.A. Андреев отмечал «появление материалов за подписью Берия в протоколах Президиума по делу врачей, по Грузии и др., где на имя товарища Сталина бросается тень». В выступлении на том же пленуме заместитель Председателя Совета Министров СССР И.Т. Тевосян указывал, что «в записках МВД по делу врачей и работников Грузии, разосланных по его настоянию всем партийным организациям, отмечалось, что избиение арестованных производилось по прямому указанию товарища Сталина».

Утверждать, что фабрикация следственных дел и избиения допрашиваемых — вещи неслыханные, что следователи прибегали к недозволенным методам допроса лишь по приказу самого высокого начальства в стране, каким был Сталин, мог либо человек очень неосведомленный и наивный, либо профессиональный работник правоохранительных органов, который, как и многие его коллеги, предпочитал утверждать вопреки фактам, что пытки и истязания допрашиваемых в следственных органах давно исчезли. Однако Берия не был наивным и неосведомленным человеком. За десятилетия работы в правоохранительных органах Берия мог узнать о методах ведения допросов, к которым зачастую прибегали и прибегают полицейские органы всех стран мира во все времена. В течение второй половины 1953 года в 40 томах «дела Берия» было собрано множество примеров нарушения законности работниками НКВД и лично Берией в ту пору, когда он возглавлял это учреждение. Исследователь истории советских правоохранительных органов Владимир Некрасов писал: «Судебный процесс над Берией еще раз подтвердил, что в 1939–1940 годах арестованных продолжали избивать по указанию Берии. Он и лично избивал их. По показаниям Мамулова, в приемной Берии в письменном столе хранились резиновые палки и другие предметы для избиений».

Угрозы пытками и истязаниями были настолько привычными для Берии, что стали его постоянным способом воздействия не только на заключенных, но и на свободных людей даже в те годы, когда он не занимал посты наркома и министра внутренних дел. Министр нефтяной промышленности СССР. Н.К. Байбаков вспоминал в июле 1953 года: «Зная Берия по совместной работе более 10 лет, я не помню случая, чтобы какой-нибудь разговор по телефону или при личной встрече проходил в спокойных тонах. Как правило, он любил выражаться нецензурными словами, оскорблял словами, вроде таких: «переломаю ноги», «переломаю ребра», «посажу в тюрьму», «пойдешь в лагерь»… и так далее». Так же известно, что эти угрозы не всегда были пустыми и порой завершались арестами и заключением в лагеря, пытками и избиениями тех, кто вызвал гнев Берии.

Проявив же инициативу в широкой амнистии заключенных по уголовным делам, а также по делам политическим, Берия рассчитывал на то, что люди, вышедшие на свободу весной 1953 года, воспринимали Берию как своего освободителя. Берия же старался заручиться поддержкой этих людей. На это обратил внимание в своем выступлении H.A. Булганин на июльском (1953 г.) Пленуме ЦК, рассказавший об обстоятельствах освобождения тех, кто проходил по «делу врачей»: «Сейчас выясняется такой штрих: Берия со всех освобожденных взял подписку… как они себя должны вести в дальнейшем. Ясно, что подписки взяты для того, чтобы Дёржать этих людей и дальше в своих руках». Вина же за пребывание этих людей в заключении возлагалась на Сталина.