Сталин. Кто предал вождя накануне войны? - [21]

подпись (Зуев)

Начальник штаба армии генерал-майор подпись (Шлемин)”».

Увы, никакой особой «сенсации» здесь нет. Возможно, резунам в этом хотелось бы увидеть подготовку нападения, а нам, казалось бы, стоило бы увидеть, что дивизии и артиллерию выводят к 22 июня (!!) (вроде как по «пр. ГШ от 18 июня»!!)… Но в реальности всё оказывается проще. Это была не более чем рутинная служба в угрожаемый период. Во всех округах с начала мая отдельные батальоны стрелковых дивизий и полков с артдивизионами выводились на границу — и в ПрибОВО, и в ЗапОВО (об этом чуть позже), и скорее всего, и в КОВО с ОдВО. И в начале мая, вероятно, была отдельная директива ГШ на этот счёт. Находились-дежурили на границе эти батальоны с артдивизионами примерно по 3–4 недели, а потом заменялись. Так было вплоть до 22 июня. И вот здесь и стоит поискать «криминал».

Дело в том, что если бы в округах до конца исполнили «пр. ГШ от 18 июня» о приведении в б/г приграничных дивизий, то такие «дежурства» были бы отменены. И вместо отдельных стрелковых батальонов к границе после 19 июня стали бы выводить стрелковые приграничные дивизии в полном составе. Как это было в отдельных местах (типа 8-й в ПрибОВО). Но, похоже, проводилась лишь некая имитация выполнения «пр. ГШ от 18 июня» — отдавали приказы с привязкой к «исходу 21 июня», но не более того.

По ЗапОВО, несмотря на саботаж приказов Москвы Павловым, также отдельные приграничные части занимали свои оборонительные позиции на госгранице до 22 июня. И в этом можно «сослаться» на… генерала Гальдера, который и указал в своём служебном дневнике 20 июня 1941 года:

«Сведения о противнике: на отдельных участках замечена повышенная внимательность русских. (Перед фронтом 8-го армейского корпуса противник занимает позиции.)». 8-й армейский корпус вермахта наступал как раз в полосе ЗапОВО, в группе армии «Центр» в Белоруссии.

Т.е. по имеющимся документам и фактам видно, что в западных округах достаточно активно шло приведение частей в боевую готовность до 22 июня (как сорвали его Павлов и его подельники в ЗапОВО, отдельно и достаточно подробно показано в книге «Адвокаты Гитлера»). Но в любом случае все (ВСЕ) шифровки НКО и ГШ предвоенных дней, с 11 по 22 июня, должны храниться в описях шифровального отдела. После их публикации придётся нашим специалистам переписывать историю начала Великой Отечественной войны! Нужны именно тексты приказов и директив с распоряжениями и телеграммами. Скорее всего, тексты директив за эти дни и особенно текст того самого «пр. ГШ от 18 июня о приведении в б/г», если они хранились отдельно, не в архиве шифровальщиков, а в архиве Оперуправления ГШ, — уничтожены Жуковыми. Но директивы, написанные на бланках 8-го Управления ГШ, наверняка хранятся в своих папках. Но пока они не опубликованы, попробуем продолжать искать информацию в мемуарах генералов. Хотя, как вы сами увидите, мемуаристы как будто вообще о другой войне писали, из другой «альтернативной реальности».

Начнём с воспоминаний адмирала Н.Г. Кузнецова, которые остались в «личном архиве» и не попали в «официальные мемуары».

Для этого опять же воспользуемся Интернетом и найдём «Архив семьи Н.Г. Кузнецова. Н.Г. Кузнецов. Начало войны не было “громом среди ясного неба” [1964 г.]» (http://glavkom.narod.ru/articl4.htm. http://glavkom.narod.ru/arch05.htm).

По ходу дела буду вставлять свои замечания и комментарии (наиболее ключевые или интересные слова адмирала будут выделены). Так как данные воспоминания, как уже говорилось, не вошли в этом виде в его «официальные мемуары», но достаточно интересны, стоит привести их достаточно подробно:

«В последние предвоенные недели я наблюдая, как занимается правительство вопросами безопасности. Это подталкивало меня на принятие мер предосторожности по своей линии и по линии местного командования. Это оказало влияние и на перевод флотов на повышенную готовность 19 июня 1941 г. <…>

И в то же время я не присутствовал ни на одном совещании, где бы рассматривался вопрос готовности Вооруженных Сил и флотов в целом к войне. Мне были известны многочисленные мероприятия распорядительного порядка по Советской Армии, но до Наркомата ВМФ не доходили указания о повышении готовности или поступках на случай войны».

Здесь адмирал слишком много на себя берёт, заявляя такое. Ведь он сам не на всех совещаниях в кабинете Сталина бывал в июне 1941 года. Всё, что надо по флоту, до наркома ВМФ доведут. Кузнецов потом сетовал, что было бы лучше, если бы наркомат ВМФ подчинялся главе правительства напрямую, как отдельное ведомство. Но скорее всего Кузнецов жалел, что не лично Сталин как секретарь ЦК курировал флот, — тогда было такое курирование.

«Думается, Сталин колебался: ему хотелось всячески оттянуть войну, а с другой стороны, видимо, было желание призвать к бдительности и повышению готовности.

Так, его речь на приёме выпускников академий 5 мая 1941 г. не оставляла сомнений в этом. В его открытом выступлении говорились вещи явно секретные, и не случайно о сказанном тогда помнят все присутствовавшие. Вспоминаю, кто-то сказал мне тогда: “Это для устрашения Гитлера”. Возможно! Возможно и то, что, высказавшись за вероятность войны,