Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - [21]

Поддерживать связь с поездом тоже было сложно. Повреждены были не только рельсы, но и телеграфные провода. Они обрывались, когда после внезапного потепления растаявший было снег вдруг замерзал на них ледяной коркой, поэтому закрытые линии связи («кремлевка») после Рязани работали с большими перебоями. Когда поезд, продолжая двигаться на юг, подъехал к Сталинграду, к тому времени лежавшему в руинах после жесточайших боев за город, в ходе которых погибли 500 000 русских и 200 000 немцев, поезд потерял всякую связь с Главным командованием. Берия был так разгневан, что хотел немедленно наказать «виновных». Утром двадцать шестого ноября поезд прибыл на станцию Килязи на берегу Каспийского моря, в восьмидесяти километрах от Баку. Сталин со своим сопровождением сразу же поехал в аэропорт. Там его уже ожидали четыре американских самолета «C-47», готовые доставить их в Тегеран, расположенный в 540 километрах. Сталин направился было к предназначенному для него самолету, рядом с которым стоял его пилот, генерал Голованов, но вдруг, не останавливаясь, пошел в другом направлении, к самолету Берии. Пилот Берии был полковником, а «генералы не часто управляют самолетами, нам лучше лететь с полковником, – объяснил Сталин Голованову, – не обижайтесь»[83].

Это было проявлением классической сталинской паранойи: безопаснее лететь с тем пилотом, который постоянно летает. Кроме того, безопаснее изменить свои планы в последний момент, чтобы спутать карты любым заговорщикам.

Лететь из Баку до Тегерана было около часа, маршрут проходил то над побережьем Каспийского моря, то над коричневыми просторами Азербайджана, затем над разбросанными по округе маленькими глинобитными домиками Тебриза. Но Сталин, в отличие от Рузвельта, путешествию на самолете не был рад. Он едва взглянул в иллюминатор на проносящийся внизу пейзаж. Однако, несомненно, он внимательно проследил за тремя группами истребителей, одной слева, одной справа и одной над своим самолетом, поскольку полет проходил в неблагоприятных условиях: была сильная болтанка, и Сталину было не по себе. Когда самолет попадал в очередную воздушную яму, «он вцеплялся в подлокотники с выражением крайнего ужаса на лице»[84].

В полдень Сталин прибыл на аэродром Гейле-Морге. Перед выходом из самолета он немного поговорил с пилотами. В благодарность он послал каждому из них форму нового образца с погонами, по которым можно было определить звание. Такую форму по его приказу с начала года уже носили высокопоставленные военные в Красной армии. Сталин хотел, чтобы его летчики были щеголеватыми и хорошо одетыми.

После приземления он увидел также стоящие рядами самолеты «P-39», которые Америка по ленд-лизу поставляла Советскому Союзу. У всех на бортах ярко выделялись красные звезды. Точно не было известно, какой именно автомобиль был предназначен для маршала, но из десяти машин, ожидавших в аэропорту советскую делегацию и выделенных для обслуживания их визита в Тегеран, три были американского производства: специально бронированные для этих целей «Паккард», «Линкольн» и «Кадиллак».

Использование американской техники оказалось неизбежным.

Глава 3 Тегеран

Раскинувшись от подножия горного массива Эльбурс на севере до начала пустыни Деште-Кевир на юге, Тегеран был самым крупным городом на Ближнем и Среднем Востоке. Горный хребет с покрытой снегом вершиной Демавенд в его центре, самой высокой горой в Иране, занимал основную часть панорамы. Сверху город выглядел как вполне современный западный мегаполис с широкими асфальтированными проспектами, обрамленными зелеными посадками. Просматривались также мечети и минареты, а также одноэтажные белые и коричневые домики, многие из них – с обнесенными стеной зелеными садами. В городе имелись относительно современные больницы, университеты, музеи, телефонная связь. Однако Тегеран был городом контрастов. Проезжая часть улиц была заасфальтирована, но, поскольку тротуары оставили, какими были, в воздухе стояла пыль. Водоснабжение было примитивным. Вода приходила с гор и бежала по открытым стокам вдоль главных улиц. Поскольку эти потоки были единственным источником городского водоснабжения, жители столицы были вынуждены использовать эту воду и для стирки, и для приготовления пищи, а также пить ее. Как результат – свирепствовал брюшной тиф.

По этой причине британское, советское и американское посольства направляли в горы автоцистерны, чтобы набрать воду из горных источников. Среди многочисленных мер предосторожности, принятых русскими на время проведения конференции, было изменение порядка обеспечения посольства водой: автоцистерны, направлявшиеся в горы, набирали воду каждый день из разных источников.

Гарриман и Молотов согласовывали график работы конференции до семи часов вечера субботы, 27 ноября. Необходимо особо отметить, что в ходе этой первой встречи были безоговорочно учтены пожелания Рузвельта относительно необходимости четкого согласования вопросов, касавшихся временных рамок дискуссий и планируемых к обсуждению тем. Гарриман представил Молотову следующий план, предложенный Рузвельтом для первого дня работы конференции: звонок Сталина Рузвельту в 15:00, начало первого пленарного заседания в 16:00, обед Сталина, Молотова, Черчилля, Идена, британского посла в СССР Арчибальда Кларка Керра, Гопкинса, Гарримана и трех переводчиков вместе с Рузвельтом в 19:30.