Сталин и его подручные - [201]

Все-таки Хрущев и Маленков не до конца наказали сообщников Берия, не говоря уж об остальных сталинских палачах. Многих просто гноили в тюрьмах. Младшего брата Кобулова, Амаяка, и Соломона Милынтейна казнили в октябре 1954 г. Шалва Церетели, безграмотный аристократ, который занимался похищениями и убийствами, был отправлен из Тбилиси, где жил после отставки, в Москву на расстрел. Лев Шварцман опять притворился невменяемым, но тем не менее был расстрелян в апреле 1955 г. Саркисов тоже симулировал сумасшествие. Авксентий Рапава, грузинский министр внутренних дел, был казнен в ноябре 1955 г. Последними были казнены осенью 1956 г. садист Борис Родос и Мир Джафар Багиров (62).

В апреле 1957 г. судили Александра Лангфанга, может быть, самого подлого из всех бериевских подручников: он очень энергично защищался, резонно говоря: «Если меня судите, почему не Молотова, виновность которого доказана?» Лангфанг получил 10 лет, но после протеста Верховного суда срок заключения был продлен до 15 лет. Лангфанг прожил после освобождения еще восемнадцать лет (63). Некоторые бериевцы вышли из переделки фактически безнаказанными: Леонид Райхман, которого следователь описывал как «большого, страшного зверя, опытного, хитрого, ловкого, одного из непосредственных зачинщиков и создателей беззаконности», просидел в тюрьме всего год, был амнистирован в 1957 г. и дожил до 1990 г.

Интеллигентных сообщников Берия (кроме расстрелянного Меркулова) и тех разведчиков, например Наума Эйтингона и Павла Судоплатова, которые служили сначала Берия, а потом Абакумову, тоже посадили, но держали в довольно сносных условиях. Романист Константин Гамсахурдия не был привлечен к ответственности за свою двадцатилетнюю дружбу с Берия и, живя как феодальный князь в своей тбилисской башне, готовя сына в президенты независимой Грузии, снискал себе репутацию величайшего из живущих грузинских писателей. Петр Шария, редактор грузинских сочинений Сталина, вернулся в тюрьму, где продолжал писать стихи:

Обидно, горько погибать, за что не зная,

Ведь не в чем каяться, бороться не с чем мне!

Хотя бы ведал, что за сила роковая

Меня так медленно сжигает на огне (64).

Как и другие посаженные бериевцы, Шария провел десять лет в тюрьме, где вежливая охрана и доступ к книгам поддерживали его непоколебимую веру в Сталина. Потом он поехал к себе в Тбилиси; последними его словами были: «Меня душит кровь» (65).

Предателей Берия хорошо наградили: Хрущев назначил Ивана Серова председателем КГБ; он умер своей смертью в 1990 г. Круглов процветал только до 1958 г., когда его изгнали из партии и выдворили из роскошной квартиры за участие в политических репрессиях; он погиб под поездом в 1977 г. Один бериевец, Микаил Гвишиани, который убил больше чеченцев, чем Круглов, избежал возмездия благодаря тому, что сделал сына зятем видного руководителя. Правда, Гвишиани лишили генеральского чина. Таким же образом понизили Василия Блохина, главного палача НКВД; Блохин вскоре заболел и в 1955 г. умер в возрасте 60 лет. Надарая, палача и шофера Берия, как и Саркисова, его сутенера, ненадолго посадили. Александр Хват, который пытал Николая Вавилова, еще в 1990-х гг. получал щедрую пенсию.

Виктор Абакумов догадался, что Берия арестовали, когда его вновь начали допрашивать. При Хрущеве Абакумова уже не пытали. Его перевели на Лубянку, где врачам было легче следить за его здоровьем. Маленков был очень заинтересован в расправе над Абакумовым: его интересовали не аресты евреев и врачей, а фальсификация «авиационного дела» в 1946 г., которая чуть не привела к падению Маленкова. Поэтому он выбрал для судебного заседания тот же офицерский клуб, где приговорили к смерти Кузнецова и Вознесенского. Абакумова судили вместе с пятью сообщниками. Сам Абакумов достаточно поправился, чтобы постоять за себя. Он винил Берия и Рюмина за то, что попал на скамью подсудимых – ведь он только слепо исполнял приказы Сталина. 19 декабря 1954 г. суд приговорил Абакумова и еще трех человек к расстрелу. Абакумов не подозревал, что приговор будет сразу приведен в исполнение: он произнес «Я напишу в политбюро» в тот момент, когда пуля размозжила ему затылок (66).

Лаврентия Цанаву, хотя он был арестован при Берия, Маленков и Хрущев не освободили. Он повесился в октябре 1955 г. Осторожный Огольцов, заместитель Игнатьева, был освобожден в августе 1953 г., но лишен генеральского чина. На пенсии он прожил до 1977 г. Сам Игнатьев, руководивший преследованием евреев, был отправлен первым секретарем Башкирского обкома. Он рано вышел в отставку и жил после этого еще долго.

Рюмин, который пытал и евреев, и врачей, должен был испить чашу до дна. Совершенно изолированный от внешнего мира, он даже не подозревал, что Берия арестован, когда в августе 1953 г. написал ему:

«Дорогой Лаврентий Павлович.

В прошлом, бывая в ЦК, мои мысли обращались к Вам, я всегда ждал от Вас ценного совета, помощи и защиты…

Теперь я глубоко осознал, как тяжко переносить слезы детей, жен и матерей. И в эти трудные для меня дни все мои надежды и мысли тоже обращены к Вам – великому государственному деятелю, озаренному лучшими качествами человека. […]