Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой - [14]

Павел Михайлович Фитин, коренной сибиряк, родился 28 декабря 1907 года в селе Ожогине Ялуторовского уезда Тобольской губернии в семье крестьянина. В 1920 году окончил начальную школу и пошел работать в сельхозкоммуну. Был принят в комсомол и получил направление в среднюю школу. По завершении поступил на инженерный факультет Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. По окончании Тимирязевки работает заведующим редакцией Сельскохозяйственного государственного издательства. В 1932–1935 годах – срочная служба в РККА, а после службы – заместитель главного редактора в том же издательстве. В марте 1938 года, когда почти 20 тысяч профессиональных разведчиков в Центре и за рубежом были либо расстреляны, либо рассованы в Сибири по лесоповалам, Сталин приказал объявить партийную разверстку, чтобы кем угодно, но заткнуть эту зияющую брешь. Комсомолец Фитин был направлен на специальные ускоренные курсы в Школу особого назначения НКВД. По окончании курсов – стажер 5-го отдела ГУГБ, затем – оперативный уполномоченный там же и в декабре уже назначается заместителем начальника 5-го отдела (а это уже номенклатура политбюро ЦК, назначение только с личного согласия Сталина). С мая 1939-го – руководитель 5-го отдела. Современные исследователи почти единодушно отмечают, что Фитину удалось во многом выправить положение во внешней разведке. Он воссоздает 40 резидентур, направляет в различные страны свыше 200 разведчиков. Трудится на этом поприще до 1946 года, получает звание генерал-лейтенанта. Но после войны попадает в опалу. В июне 1946 года Берия своим распоряжением выводит его за штат, а потом направляет заместителем уполномоченного МГБ СССР в Германию. В 1947 году направлен заместителем начальника Управления госбезопасности в Свердловскую область, потом – в Казахстан, а в 1953 году, после смерти Сталина, 46-летний генерал-лейтенант личным распоряжением Берии «в связи с неполным служебным соответствием» уволен из органов госбезопасности без права получения военной пенсии. Лишь после ареста и расстрела Берии Фитину удается устроиться на работу директором фотокомбината Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, где он и работал до конца своей жизни.

Современные исследователи отмечают, что Фитину удалось многое, однако восстановить профессионализм за два с половиной года до Великой Отечественной войны было почти невозможно.

Самый большой провал в этом плане был связан с Финской кампанией. В этой войне Сталин пал жертвой как раз непрофессионализма закордонной разведки.

Как теперь, после многолетней работы в архивах, мне стало ясно, вождь был убежден, что стоит только начать войну с Финляндией, и там тотчас же вспыхнет восстание финского рабочего класса. А убеждал в этом Москву резидент советской внешней разведки С. М. Петриченко (после Великой Отечественной войны был арестован и умер в лагере). В своих донесениях он писал, что в Финляндии созрела революционная ситуация, что финские трудящиеся готовы с оружием в руках выступить против своего буржуазного правительства и радостно встретить Красную армию. Получая такую информацию, генсек был уверен в быстрой и легкой победе. Он даже поторопился создать на территории Карелии так называемое Народное правительство Финляндской Демократической Республики во главе с О. Куусиненом. Получилось же все наоборот. Вследствие чего перед Великой Отечественной войной Сталин испытал тяжелое разочарование относительно действительных возможностей разведки и надолго потерял доверие к поставляемой ею информации. Это недоверие проявилось и в мае – июне 1941 года.

Причины чистки кадрового разведывательного аппарата были, как я теперь понимаю, все те же: Сталин патологически боялся влияния Троцкого на кадры закордонной разведки.

Не знаю, насколько кадры резидентур действительно испытывали влияние Троцкого. Но фактом является и то, что в это время был осуществлен ряд побегов резидентов на Запад (Орлов, Кривицкий и др.). Казалось бы, это подтверждало подозрительность Сталина. Однако дальнейшая судьба этих людей скорее говорила об обратном: бежали, потому что опасались за свою жизнь и жизнь своих близких. В нулевые годы XXI столетия один из бывших руководителей одного из самых засекреченных управлений внешней разведки, уже будучи на пенсии, сказал мне в личной беседе: «По-моему, бежали в те годы резиденты прежде всего не по причине изменения своих политических взглядов, а просто из-за боязни ареста и расстрела». На мой взгляд, похоже на правду.

Между тем разведка свое дело делала.

С конца 1940 года и до нападения Германии на Советский Союз в Управление поступали данные, которые говорили о том, что Германия, захватив 13 европейских стран, готовится к нападению на СССР.

Например, наш резидент в Праге сообщал о перебросках немецких воинских частей, техники и другого военного снаряжения к границам Советского Союза.

17 июня Сталин вызвал к себе наркома госбезопасности В. Н. Меркулова (1895–1953, арестован вместе с Берией и др., приговорен к смертной казни и расстрелян) и Фитина для обсуждения телеграммы из Берлина от «Старшины» и «Корсиканца» от 16 июня, которая начиналась словами: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время». Сталин потребовал проверки сведений, считая их возможной дезинформацией. Переубедить вождя оказалось невозможным делом.