Сталин - [78]

— Империализм, — говорит Сталин, — привел не только к тому, что революция стала практической неизбежностью, но и к тому, что создались благоприятные условия для прямого штурма твердынь капитализма.

Но, спрашивает сам же Сталин, при чем же тут Россия?..

— Россия, — говорит Сталин, — была узловым пунктом противоречий империализма… Противоречия эти легче всего вскрывались именно в России, ввиду особо безобразного и нестерпимого их характера… Россия была важнейшей опорой западного империализма, соединяющей финансовый капитал Запада с колониями Востока… Только в России существовала реальная сила, могущая разрешить противоречия империализма революционным путем.

— В России подымалась величайшая народная революция, во главе которой стоял революционнейший в мире пролетариат, имевший в своем распоряжении такого серьезного союзника, как революционное крестьянство России. Нужно ли доказывать, что такая революция не могла остановиться на полдороге, что она в случае успеха должна была пойти дальше, подняв знамя восстания против империализма?..

Сталин и не доказывает — он попросту утверждает, что революционная Россия должна стать организатором и вождем мирового восстания против западного империализма: гегемоном коалиции национально-освободительного движения Востока и пролетарской революции Запада.

Как будет выглядеть мир, если эта коалиция победит? Об этом Сталин тоже говорит, хотя и достаточно неясно: это будет единое безгосударственное социалистическое общество, в котором все национальные культуры сольются в одну, и будет один только единый для всех язык.

Но на пути к этому безгосударственному обществу, говорит Сталин, «мы стоим за усиление диктатуры пролетариата, представляющей самую мощную и самую могучую власть их всех существовавших до сих пор государственных властей. Высшее развитие государственной власти — в целях подготовки отмирания государственной власти — вот марксистская формула». Так как образец «диктатуры пролетариата» — «самой мощной и самой могучей власти» — уже есть, уже создан, это сталинская власть, — так как диктатура эта в «высшем своем развитии» будет строиться, очевидно, по давнему рецепту Сталина, — путем присоединения советско-русским штыком к советско-русской «конфедерации» — то будущее европейских народов, если б планы эти осуществились, нетрудно провидеть, во всяком случае на переходный от «высшей государственности» к безгосударственности период. Присоединяемым к «диктатуре пролетариата» народам Сталин обещает, впрочем, на переходное время «расцвет их национальных культур» и «право на их язык». Но с теми же ограничениями, которые сейчас ставятся народам России: будут сурово подавляться всякие стремления «обособиться и замкнуться в рамках своей национальной скорлупы, затушевать классовые противоречия внутри своей нации, защититься от великорусского шовинизма путем отхода от общего потока социалистического строительства, не видеть того, что сближает и объединяет трудящиеся массы национальностей СССР, видеть лишь то, что их может отдалить друг от друга»…

Таковы «большие планы» Сталина. Пока что это мечты — не выходящие из рамок нынешнего Советского государства, голов его властителей, их речей на партийных и прочих съездах. Но этими мечтами внутри самой России многое определяется.

XI

Для того чтобы иметь возможность не только противостоять Западу в его предполагаемых «интервенциях», но и победить его, нужно многое. Политически и идейно Россия, по мнению Сталина, и сейчас уже выше Запада. Но нужно догнать и перегнать Запад экономически. Отсюда стремление к быстрейшему преодолению русской экономической и технической отсталости. Отсюда индустриализация страны — создание собственной продукции средств производства. Отсюда коллективизация сельского хозяйства. Отсюда все большее усиление режима насилия в стране…

— Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.

Так говорит Сталин.

— Технико-экономическая отсталость нашей страны не нами выдумана. Эта отсталость есть вековая отсталость, переданная нам в наследство всей историей нашей страны.

Но, говорят многие в стране, в том числе и в кругах правящей партии, преодоление технико-экономической отсталости — вещь сама по себе хорошая и никем не оспариваемая. Но его можно вести и более спокойным темпом, а не тем бешеным, каким оно ведется сейчас, когда силы страны перенапрягаются и все, вплоть до существования самой власти, ставится на карту…

— Иногда, — рассказывает Сталин, — спрашивают, нельзя ли несколько замедлить темпы, придержать движение? Нет, нельзя, товарищи! Нельзя снижать темпы! Наоборот, по мере сил и возможностей надо их увеличивать…

И он пытается объяснить почему. Вопрос, по его словам, идет «о жизни или смерти». Советская страна — «единственная страна пролетарской диктатуры, окруженная капиталистическими странами». И западный капитализм длительной передышки Советскому государству не даст. Нужно пользоваться моментом.

— В прошлом, — патетически говорит Сталин, — у нас не было и не могло быть отечества. Но теперь, когда власть у нас рабочая, у нас есть отечество и мы будем отстаивать его независимость. Хотите ли, чтобы наше социалистическое отечество было бито и чтобы оно утеряло свою независимость? Но если вы этого не хотите, вы должны в кратчайший срок ликвидировать его отсталость и развить настоящие большевистские темпы в деле развития его хозяйства. Других путей нет. Вот почему Ленин говорил во время Октября: «либо смерть, либо догнать и перегнать капиталистические страны».