Сталь и шлак - [7]

Сегодня сводка была далеко не исчерпывающей. Но времени для ознакомления с ней у Крайнева оставалось мало, и он просматривал материалы наспех.

— Шатилов пострадал зря… — сказала Теплова.

Крайнев посмотрел на нее с удивлением.

— Почему это Шатилов нашел в вашем лице защитника? — резко спросил он.

— Видите ли, Сергей Петрович, Шатилов — молодой мастер, комсомолец и…

— Как секретарь комсомольской организации, вы бы лучше заботились о том, чтобы комсомольцы не становились бракоделами, — прервал ее Крайнев.

— Об этом-то я и забочусь. Сергей Петрович, кого вы считаете лучшим мастером цеха? — спросила она.

— Конечно, Лютова, — нетерпеливо ответил Крайнев, взглянув на часы: ему хотелось поскорее кончить разговор.

— Сегодня, после вашего нагоняя Шатилову, я осталась в рапортной, — торопясь, начала Теплова, — и слышала, что говорили ребята. Своему мастеру они крепко всыпали, но и Лютова сильно ругали за плохую сдачу, смен. Я решила их проверить. Действительно, у Лютова все плавки выпущены по заданию, но обе бракованные плавки выпущены в сменах после Лютова на тех печах, где он начинал вести процесс. И еще я должна сказать… Если плавки и были удачными, то они продолжались на этих печах дольше обычного. Вот цифры. — И она показала колонку цифр, над выборкой которых просидела все утро.

Выводы были неожиданными, и Крайнев задумался. Телефонный звонок напомнил ему об опоздании, он сунул выборку в карман и вышел.

Рапорт уже начался. Пришлось просить разрешения войти. Когда Крайнев явился в кабинет, начальник доменного цеха уже отчитался и спокойно закуривал папиросу. О работе прокатных цехов докладывал Нечаев. Дубенко расхаживал вдоль своего стола, заложив руки за спину. Его сухое, нервное лицо выражало недовольство. Один глаз был прищурен, бровь над другим высоко приподнята, что не предвещало ничего хорошего.

— Опять брак льете, — перебил он Крайнева, когда тот в обычном порядке начал докладывать о работе цеха за истекшие сутки. — Мастера снимите и переведите на другую работу!

Затем последовало длинное нравоучение. Дубенко приводил те же аргументы, что и сам Крайнев в разговоре с Шатиловым, но у директора они были пространнее и резче выражены. Чувство раздражения начало овладевать Крайневым. Он легче перенес бы суровый, но короткий выговор, а эта медленная «распиловка на доски», как он называл директорские нотации, начала его бесить. Наконец он не выдержал:

— Вы меня только не уговаривайте, Петр Иванович, я все сам прекрасно понимаю и сам приму меры, но Шатилова я не сниму.

— Нет, снимете!

— Не сниму, Петр Иванович, потому что…

— Тогда я сниму, — перебил его Дубенко, не слушая объяснений.

— И вы не снимете, когда разберетесь…

Дубенко нажал кнопку звонка и не отпускал ее, пока не вошел секретарь. Быстро продиктовал ему приказ о переводе Шатилова на работу сталевара. И тогда, понимая, что делает не то, что нужно, но не будучи в силах более сдерживать себя, Крайнев встал и вышел из кабинета. Его проводили удивленными взглядами. Гаевой возмущенно пожал плечами. Один Дубенко оставался совершенно спокойным. Он хорошо знал характер своего начальника мартеновского цеха. Сам Дубенко вспыхивал внезапно, как порох, и часто по пустякам. Крайнев же долго сдерживался, кипел, потом взрывался, но быстро брал себя в руки.

Вот и сейчас, возмутившись тем, что директор так безапелляционно решил вопрос, не считаясь с его, Крайнева, мнением, он вышел в приемную, боясь, что наговорит резкостей. В приемной он покурил, позвонил мастеру в цех, успокоился и вернулся в кабинет. Дубенко выразительно посмотрел на Гаевого, как бы говоря: «Ну вот и все». Рапорт продолжался обычным порядком. О количестве вывезенных вагонов броневого листа докладывал начальник транспортного цеха Сенин.

По окончании рапорта Крайнев побывал в цехе и вернулся в свой кабинет. Приказ о Шатилове мог быть вывешен только завтра, и он не спешил идти спорить с Дубенко: тот был упрям, и убедить его можно было только до принятия им решения, а после даже самые разумные аргументы оказывались бесполезными. К тому же Дубенко высоко ценил Лютова как мастера, и доказать ему, что Лютов подвел Шатилова, было трудно, почти невозможно. Да надо было еще и самому тщательно проверить по плавильным журналам правильность вывода Тепловой.

«Вызову-ка я Лютова в кабинет и поговорю с ним начистоту», — подумал Крайнев, откладывая в сторону журналы плавок, но сейчас же отказался от этой мысли. Самонадеянный и заносчивый мастер был лучшим в цехе по выпуску плавок, считал себя безгрешным и никогда не сознавался в ошибках.

И вдруг очень простое решение пришло в голову Сергею Петровичу: надо заставить Лютова принять смену от себя, надо показать ему самому и коллективу цеха, а самое главное — директору, как нечестно он работает.

«А если и этого доказательства для Дубенко будет недостаточно, тогда что?» — спросил он себя и зашагал по комнате. Потом остановился у двери и направился в помещение цеховой парторганизации.

В комнате секретаря взволнованная Теплова что-то убежденно доказывала спокойному, медлительному Матвиенко. Он сидел за столом, углубившись в проверку цифр, написанных на листке из блокнота. Тяжелые, опущенные книзу веки придавали его лицу выражение крайней усталости.