Ссылка - [11]

— Ну что там у меня?

— Застудился ты крепко Степан Павлович. Давай-ка, вот порошки попей, травки дам Алексею заварить. Чаю больше пей. Пропотеть старайся. Бог даст, поправишься.

Лавров пододвинул к себе подушку, облокотился на нее, подтянул одеяло и с горечью в голосе сказал:

— А для чего поправляться-то? Жизнь для меня кончилась. Бабку, да детей жалко, а мне сейчас уже все равно.

Он приподнялся и оперевшись на локоть, с гневом в голосе заговорил:

— Ты посмотри, что делается, Семен Николаевич. Я всю германскую войну в окопах провел. Большевистские агитаторы в войсках мира и землю обещали. Я обоими руками за это. Все ведь устали, к земле тянуло. Революция пришла — Ура кричали. В гражданскую войну я три года по полям носился, за эту землю воевал. В село приехал — как раб работал. На твоих глазах своими руками всякую пустошь с сыновьями распахал, на Птичьем острове весь ивняк вырубил, сенокос изладил залюбуешься. Ведь редко в каком доме моей мебели нет. А на какие бы копейки я купил лошадь, корову. А потом жеребенок, телочка появились. Потом дети подросли, к работе, слава Богу, приучены были. А Мария-то моя, я вообще не знал, когда она спала. Ложусь — она половики ткет, встаю, а она уже у печки. А теперь, давай иди в колхоз совсем своим хозяйством. Да вот фига им. — понизил голос Лавров. — Кто первым побежал в колхозы — то? Петров Гришка, который целыми днями с удочкой на Волге просиживал, отцовский амбар на дрова истопил. Сажин Алексей, который последнюю корову в городе в карты проиграл, Пегов Михаил, который с утра глаза винищем зальет, да бабу свою с детишками гонять начнет. Конечно, и несколько справных мужиков в колхоз пошло, но те уже по нужде, силком. Деваться некуда. И думаешь, они там работать будут, как на себя? Да, хрен. Испортятся людишки и все тут.

Лавров разволновался, речь была сбивчивой, часто прорывался кашель, на лбу выступил пот.

Уваров поправил на нем одеяло, вытер полотенцем пот и приказал:

— Все, все, Степан Павлович. Лежи и успокойся и постарайся заснуть.

Степан тяжело вздохнул, завернулся с головой в одеяло и затих. Уваров пересел поближе к Алексею и тихо сказал ему:

— Алексей, надо бы отца в больницу. Боюсь, что у него воспаление легких.

— Просил я коменданта, да какое там. Вот прибудете, говорит на новое место, там и лечитесь.

— Что слышно об отправке?

— Поезд с такими же как мы должен вот-вот подойти. На него и погрузят.

— А куда повезут?

— Никто ничего не говорит. По многие считают, что или в Сибирь, или на север. Да, вы, Семен Николаевич, отдохните пока. Вид у вас больно усталый. Тоже поди намаялись. Я вам сейчас местечко приготовлю.

Алексей поднялся, но Уваров остановил его.

— Слушай, Алексей, я все хочу спросить, что с братом твоим. Ильей?

Алексей вновь присел на нары, посмотрел грустными глазами на Уварова и стал рассказывать:

— Когда у нас в доме описывали имущество, секретарь сельсовета Дьяков настенное зеркало в опись внес, которое Илья Клавдии из города привез и в резную рамку своими руками вставил. Дьяков говорит, в конторе колхоза повесим. Ну, Илья и не выдержал, возьми и тресни табуреткой по зеркалу. Та вдребезги. Дьяков орать — казенное имущество портишь, в тюрьму захотел? Милиционер к Илье бросился, а тот его по зубам и в дверь. Что с ним сейчас и сам не знаю. Отец переживает, хоть и вида не подаст. Мать осталась пока в селе. Может она чего узнает.

— А Клава, жена Ильи, где она?

— А они с Ильей еще раньше договорились, что она, вроде как бы отказалась от него и ушла к своим родителям с сыном.

Тут к беседующим Уварову с Алексеем подошли односельчане, и их беседа перетекла в общий разговор. Темы обсуждались разные, но о чем бы ни шел разговор, заканчивался он вольно или невольно, куда их повезут, и что их ждет на новом месте. Ужинали при свете керосиновых ламп и свечей. Затем все стали устраиваться на ночлег, бабы молились на взятые с собой образа, детишки (их было немного) возились в углу нар.

Уварову отвели место, суета в пересылке отвлекла его, он успокоился и уснул.

Утром Уваров проснулся от движения людей на нарах. Они собирали вещи и громко переговаривались. Чувствовалось, что что-то произошло.

— Как спали? — к нему подошел Алексей.

— Хорошо! — ответил Уваров — А что произошло?

— Объявили, что через два часа поезд подойдет, грузиться будем.

— Как отец?

— Сегодня спал лучше. Ест только плохо — пожаловался Алексей. — Вы подходите к нам. У меня чай готов, да и перекусим перед дорогой.

— Хорошо. — согласился Уваров — вот только в порядок себя приведу.

Алексей показал ему, где можно умыться и вернулся к отцу.

Ведро с водой и ковш, находились около дверей. Направляясь к нему Уваров шел через всю пересылку. Люди, занятые сбором вещей, приветливо здоровались с ним, интересовались самочувствием. Кто-то вызвался полить ему из ковша. Уваров с удовольствием поплескался холодной водой, вытер лицо, руки и почувствовал себя бодрее. Позавтракал он вместе с Лавровыми. Хотя Степан, только принимал участие, поел он очень мало, сослался на слабость и отсутствие аппетита. Температура у него понизилась, но хрипы в легких очень тревожили Уварова.