СССР: Территория любви - [68]
Целуются они в подъездах, читают книги о любви и ходят в кино, держась за руки. И тут им в эти неокрепшие руки попадает биография, чтоб ей сгореть, дочери Маркса Женни, как они с мужем-марксистом Полем Лафаргом вместе покончили с собой.
Вот, упав на взрыхленную ниву марксистского воспитания, это зерно и дало, видимо, свой зловредный росток. Ничего себе перышко свалилось на хилую спинку верблюда. Они ведь с детского сада усвоили, что марксизм есть не догма, а руководство к действию. Это тебе не Ромео и Джульетта[468].
Личная биография героя в случае с Марксом строится именно на истории его семейных взаимоотношений, где чуть ли не центральным эпизодом оказывается история с заполнением анкеты Женни. Во второй половине 50 — 60-х было написано (и переведено) огромное количество книг, посвященных именно жене и дочерям Маркса. Они переиздавались по несколько раз. Так, книга Воробьевой и Синельниковой[469] о дочерях Маркса выдержала 6 переизданий (с 1961 по 1981 год).
Прежде чем перейти к анализу текстов, посвященных этому эпизоду, стоит просто посмотреть на семантику названий книг, посвященных жизни КМ и адресованных школьникам. В них выражается вся программная установка.
Первый тип названия, приближающий нас к вождю, представлен следующими вариантами:
Дружба великая и трогательная
Их простота и человечность
Всегда человек: Карл Маркс
Второй тип названия, демонстрирующий его «сверхчеловечность», может быть выражен в следующих вариантах:
Путь гения
Несколько штрихов к характеристике великого Маркса
Жизнь Карла Маркса и Фридриха Энгельса — источник нравственного воспитания юношества
Конечно, использование эпизода «Исповеди» для книг с названиями первого типа более характерно. Посмотрите, как названия первого типа рекомендуется использовать в школе для тем сочинений:
Ряд тем затрагивал вопросы нравственного характера:
Дружба великая и трогательная, Маркс в семье,
Маркс как человек, Маркс и дети, Женни Маркс, Дочери Маркса[470].
Как уже упоминалось, эпизод с заполнением Марксом анкеты встречается практически во всех изданиях для школьников. Так, например, книга «Их простота и человечность» открывается цитатой из анкеты КМ, предваренной следующей фразой: «Однажды дочери Маркса попросили своего отца ответить на вопросы полушутливой анкеты…»[471] В книге «Дружба великая и трогательная» есть рассказ (на 8 страниц!) «Ты должен исповедоваться» — своего рода беллетристическое переложение эпизода с заполнением анкеты КМ:
Знакомый топот каблучков за дверью, осторожный стук:
— Можно?
— Войдите?
Маркс закладывает страницу в книге и, улыбаясь, поворачивается к двери. Она тотчас распахивается. Две смеющиеся девушки вбегают в комнату. Они больше не дадут отцу работать. Хватит! И раз из-за плохой погоды они не пошли на прогулку, у них есть одно дело, в котором отец должен принять участие. Что же это за дело, из-за которого человеку не дают рыться в книгах? Он должен исповедоваться! Лаура и Женни, едва сдерживая смех, торжественно кладут перед отцом книгу в переплете с чистыми листами. На обложке — типографская надпись: «Познай самого себя». Наперебой девушки объясняют отцу, что это новая игра очень распространена в Лондоне… Маркс пытается бежать, но Женни и Лаура успевают поймать его:
— Мавр, ты наш пленный, наш раб. Ты обязан подчиниться.
Еще несколько безуспешных попыток высвободиться доставляют удовольствие обеим сторонам, и Маркс сдается[472].
В 1968 году праздновался 150-летний юбилей со дня рождения Карла Маркса, что, конечно, только усилило внимание методистов ко всем аспектам презентации КМ в школе:
Сам вечер «Марксовы чтения» стал большим школьным праздником. Тщательно было продумано оформление объявления, зала и сцены. На машинке было отпечатано полтораста экземпляров текста вопросов «Исповеди», на которые когда-то отвечал Маркс. После окончания выступления всем присутствующим на вечере были розданы эти анкеты для ответа на вопросы. Потом их собрали члены кружка… Но самое глубокое и сильное впечатление он (вечер «Марксовы чтения». — A. A.) произвел, конечно, на самих его участников, оставив надолго, а может быть и навсегда, след в душе. Об этом они говорили сами, писали в сочинениях. Первое после вечера заседание исторического кружка было посвящено обсуждению его итогов… Задушевный разговор получился при разборе и анализе анкет «с исповедью». Возникло много вопросов морально-этического характера, о некоторых из них беседы продолжались и позднее. Этот разговор еще более сблизил всех, и сами учащиеся произнесли слово «сдружились»[473].
В связи с этой цитатой стоит обратить внимание на несколько моментов. В этой методичке документируется важный факт: то, что анкета не только публиковалась в любом издании для школьников, связанном с КМ, но и то, что вопросы анкеты КМ копировались и раздавались (150 экземпляров!) для того, чтобы школьники сами их заполняли, а потом и обсуждали. Для образования новой культурной формы это очень важный шаг: здесь мы впервые сталкиваемся не просто с ситуацией пассивного восприятия авторитетного текста (фильм «Дорогой мой человек», публикация в «Юности» и т. д.), но с ситуацией распространения и сознательной переработки текста. От текстов школьников, которые сами отвечают на вопросы анкеты КМ, — один шаг до фольклора. Как только школьники начнут не только отвечать на вопросы, но и сами распространять анкеты, возникнет новая письменная форма фольклора. Не говоря уж о том, что в вышеприведенной цитате заполнение анкеты сопоставляется с ситуацией дружбы («Этот разговор еще более сблизил всех, и сами учащиеся произнесли слово „сдружились“»). Тенденция упоминать дружбу юношей и девушек в контексте анкеты КМ — характерное место такого рода литературы. Вот, например, как сделана аннотация (!) на обороте титула книги «Дружба великая и трогательная»:
Джамбул — имя казахского певца-импровизатора (акына), ставшее одним из наиболее знаковых имен советской культуры конца 1930-х — начала 1950-х годов. При жизни Джамбула его сравнивали с Гомером и Руставели, Пушкиным и Шевченко, учили в школе и изучали в институтах, ему посвящали стихи и восторженные панегирики, вручались правительственные награды и ставились памятники. Между тем сам Джамбул, певший по-казахски и едва понимавший по-русски, даже если бы хотел, едва ли мог оценить те переводные — русскоязычные — тексты, которые публиковались под его именем и обеспечивали его всесоюзную славу.
Настоящая книга является первой попыткой создания всеобъемлющей истории русской литературной критики и теории начиная с 1917 года вплоть до постсоветского периода. Ее авторы — коллектив ведущих отечественных и зарубежных историков русской литературы. В книге впервые рассматриваются все основные теории и направления в советской, эмигрантской и постсоветской критике в их взаимосвязях. Рассматривая динамику литературной критики и теории в трех основных сферах — политической, интеллектуальной и институциональной — авторы сосредоточивают внимание на развитии и структуре русской литературной критики, ее изменяющихся функциях и дискурсе.
Сборник составлен по материалам международной конференции «Медицина и русская литература: эстетика, этика, тело» (9–11 октября 2003 г.), организованной отделением славистики Констанцского университета (Германия) и посвященной сосуществованию художественной литературы и медицины — роли литературной риторики в репрезентации медицинской тематики и влиянию медицины на риторические и текстуальные техники художественного творчества. В центре внимания авторов статей — репрезентация медицинского знания в русской литературе XVIII–XX веков, риторика и нарративные структуры медицинского дискурса; эстетические проблемы телесной девиантности и канона; коммуникативные модели и формы медико-литературной «терапии», тематизированной в хрестоматийных и нехрестоматийных текстах о взаимоотношениях врачей и «читающих» пациентов.
Сборник включает в себя материалы III Приговских чтений, состоявшихся в 2012 году в Венеции и Москве по инициативе Фонда Д. А. Пригова и Лаборатории Д. А. Пригова РГГУ В этом смысле сборник логично продолжает издание «Неканонический классик», вышедшее в «Новом литературном обозрении» в 2010 году. В центре внимания авторов находится творчество Дмитрия Александровича Пригова как масштабный антропологический проект, рассматриваемый на пересечении разных культурных контекстов — философских исканий XX века, мирового концептуализма, феноменологии визуальности и телесности.
Сборник статей о персонажах детских книг, кино-, теле- и мультфильмов.Карлсон и Винни-Пух, Буратино и Электроник, Айболит и Кот Леопольд, Чебурашка и Хрюша — все эти персонажи составляют «пантеон» советского детства, вплоть до настоящего времени никогда не изучавшийся в качестве единого социокультурного явления. Этот сборник статей, написанных специалистами по разным дисциплинам (историками литературы, антропологами, фольклористами, киноведами…), представляет первый опыт такого исследования. Персонажи, которым посвящена эта книга, давно уже вышли за пределы книг, фильмов или телепередач, где появились впервые, и «собрали» вокруг себя множество новых смыслов, став своего рода «иероглифами» культурного сознания современной России.
В книге на обширном фактическом материале анализируются дискурсивные особенности советской культуры 1920–1950-х годов — эффективность «ключевых понятий» идеологии в коммуникативных приемах научного убеждения и художественной выразительности. Основное внимание автора сосредоточено на тематических и жанровых предпочтениях в области фольклористики и «народного творчества». Автор дает свои ответы на вопросы: на каких риторических, социально-психологических и институциональных основаниях в советской культуре уживаются соцреализм, эпос (и квазиэпос), сказка (и «советская сказочность»), пафос пролетарской бдительности и популярность колыбельных песен, дидактика рациональности и едва ли не магическая вера в «заговорную силу» слова.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Настоящее издание представляет результаты исследовательских проектов Центра устной истории Европейского университета в Санкт-Петербурге «Блокада в судьбах и памяти ленинградцев» и «Блокада Ленинграда в коллективной и индивидуальной памяти жителей города» (2001–2003), посвященных анализу образа ленинградской блокады в общественном сознании жителей Ленинграда послевоенной эпохи. Исследования индивидуальной и коллективной памяти о блокаде сопровождает публикация интервью с блокадниками и ленинградцами более молодого поколения, родители или близкие родственники которых находились в блокадном городе.
Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям.
Кому гадит англичанка, давно ли начал загнивать Запад и кто сказал, что все мы вышли из гоголевской «Шинели»? Увлекательная история этих и многих других расхожих идей и словесных формул, которые веками живут в русской культуре, в книге Александра Долинина превращается в глубокое исследование устройства культурной памяти и сложной механики культурных изменений.
Сборник «Религиозные практики в современной России» включает в себя работы российских и французских религиоведов, антропологов, социологов и этнографов, посвященные различным формам повседневного поведения жителей современной России в связи с их религиозными верованиями и религиозным самосознанием. Авторов статей, рассматривающих быт различных религиозных общин и функционирование различных религиозных культов, объединяет внимание не к декларативной, а к практической стороне религии, которое позволяет им нарисовать реальную картину религиозной жизни постсоветской России.