СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.) - [45]
В тот же день С. Кавтарадзе подготовил новую справку о ситуации с выводом советских войск из Ирана. По его мнению, в связи с поражением Японии англичане на предстоящем заседании Совета министров иностранных дел в Лондоне могут поставить вопрос о выводе войск союзников из Ирана. Далее приводились уже известные аргументы из предыдущей справки, указывающие на отрицательные последствия подобного шаха. Поэтому Кавтарадзе предлагал: «Согласно статье 5 англо-советско-иранского договора от 1942 года, союзные войска должны быть выведены из Ирана не позднее 6 месяцев после прекращения военных действий против Германии и ее соучастников путем заключения мира. Поэтому мы имеем формальное основание настаивать на том, чтобы наши войска оставались в Иране до заключения мирных договоров с Германией и Японией. В крайнем случае, мы должны настаивать на оставлении наших войск в Иране еще в течение шести месяцев после капитуляции Японии»[231].
30 августа 1945 года заместитель наркома иностранных дел А. Вышинский принял иранского посла в Москве Ахи, который сообщил, что «иранское правительство поручило ему предпринять все, что он сочтет нужным, чтобы выяснить причины возникшего охлаждения отношений СССР и найти средства улучшить их». А. Вышинский ответил, что необходимо взаимное понимание интересов сторон. Если этого нет, всякие разговоры о хороших отношениях — только слова. Ахи напомнил, что «при правительстве Баята он делал предложение тов. Молотову об организации смешанной советско-иранской нефтяной компании, но, к сожалению, это предложение принято не было. Между тем вести переговоры о концессии иранское правительство не может, так как принят закон, запрещающий передачу концессий иностранцам». А. Вышинский возразил, что законы создаются людьми, и, следовательно, наличие тех или иных законов не может служить препятствием, чтобы пойти навстречу правомерным интересам Советского Союза, тем более когда «аналогичные интересы других государств не натыкаются на препятствия в виде законов». Тогда Ахи намекнул, что если СССР не будет настаивать на слове «концессия», то можно договориться на таком содержании соглашения, которое должно удовлетворить СССР. Вышинский ответил, что предложения СССР в свое время были ясно изложены иранскому правительству и что слово теперь за иранской стороной[232].
События и факты неоспоримо свидетельствуют, что летом 1945 года противостояние с союзниками по иранскому и особенно по азербайджанскому вопросу входило в стадию напряженности. И советское руководство решило ускорить осуществление своих намерений, связанных с Южным Азербайджаном.
Потому и М.Дж. Багиров подталкивал тебризских руководителей, подчеркивая, что дорог каждый час.
ГЛАВА V
ОБРАЗОВАНИЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ И ИДЕЯ АВТОНОМИИ
Советник советского посольства в Тегеране А. Якубов в первые дни августа 1945 года прибыл в Тебриз. Главной целью его визита было прояснить положение в Азербайджане и, следуя решению Москвы и заданию Баку, ускорить процесс создания Демократической партии. Генконсул М. Матвеев уже не успевал за ходом событий, и работу консульства фактически осуществлял Якубов. 4 августа он принял Бозоргани, заместителя директора земельного департамента третьего остана. Во время беседы выяснилось, что в сравнении с прошлым годом прогноз урожая на этот год неблагоприятный и что в борьбе с саранчой большая надежда возлагается на помощь Советского Союза. Бозоргани пожаловался, что министерство сельского хозяйства и органы власти ничего не делают для спасения урожая в Азербайджане, а все обращения в Тегеран остались безответными. Депутаты от Азербайджана, по его словам, не проявляют никакой инициативы, и ходят слухи, будто нынешние парламентарии Амир Нусрат Искендери, Фарман Фарманиан, Сиггатул-Ислам, Сартибзаде, Фотуги, Муджтахиди и другие на новых выборах уже не смогут набрать голоса. В то же время Бозоргани отметил рост авторитета заместителя остандера Никчу, землевладельца М. Рафии, представителя «Фронта Свободы» Шабустари. В своем отчете об этой встрече А. Якубов писал М.Дж. Багирову и в НКИД СССР: «В конце нашей беседы Бозоргани с возмущением рассказал о том безобразном отношении, которое центральные иранские власти проявляют по отношению к азербайджанцам. По его мнению, демократические элементы должны объединиться и раз и навсегда положить конец этому недопустимому отношению к азербайджанцам. Одна третья часть всего иранского народа, являющаяся азербайджанцами, на сегодняшний день не имеет на своем родном языке ни школ, ни газет. Купечество, часть помещиков и интеллигенции боятся перерастания демократического движения, выделения Иранского Азербайджана и воссоединения его с Советским Азербайджаном. А что касается трудящихся масс, трудовой части интеллигенции и мелкого купечества — то они искренне ведут свою работу за демократическое движение»[233].
Руководство Народной партии Ирана (НПИ — «Туде») считало непростительной ошибкой советских товарищей упразднение азербайджанской организации этой партии и образование, по инструкции из Кремля, Демпартии Азербайджана, выдвинувшей программу автономии. Это рассматривалось различными кругами в Иране как первый шаг на пути, ведущему к расколу страны. При этом ответственность за него возлагалась не на азербайджанских национальных лидеров, а на НПИ, которая имела репутацию партии, тесно связанной с политикой СССР. В итоге, однако, нависла угроза над всем демократическим движением в стране. Официальное письмо ЦК НПИ в ЦК ВКП(б), отправленое в сентябре 1945 года, пронизано сдерживавшейся в годы войны критикой некоторых действий советских ответственных лиц в Иране, которые осложняли и без того нелегкое положение партии, подвергавшейся прямым репрессиям властей. В письме И. Искендери, направленном в ЦК ВКП(б) указывалось, что «организация партии демократов и продолжение ее политики запятнает и нанесет удар популярности советской политики, несмотря даже на то, что Советская политика уважает территориальную целостность Ирана. Политика, которая осуществляется СССР в эти две последние недели, ставит под угрозу большое народное движение. Эта политика наносит ущерб не только движению иранского народа, но даже ведет к ее уничтожению. Если бы враги СССР составили план против него, то несомненно лучше того, что в данное время делается, они не смогли бы сделать»
Представленная на суд читателя книга является результатом научных исследований, ведущихся профессором Джамилем Гасанлы на протяжении долгих лет. Она служит продолжением монографии «Хрущевская “оттепель” и национальный вопрос в Азербайджане, 1954–1959» и охватывает такие вопросы, как формирование политического руководства Азербайджана 1960-х гг., изменения в социально-политической и культурной жизни республики, избавление общества от наследия культа личности Сталина, новые тенденции в литературе и искусстве, процессы, происходившие в творческих союзах, и многое другое.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.