Ссора с патриархом - [71]
— Да это же взбесившийся дух прежнего священника, который хочет прогнать нас отсюда!
Ветер рвал его слова и относил далеко в сторону. И он попытался насмешливо улыбнуться. В этой полуулыбке лишь приоткрылись зубы, но взгляд его был печален, когда он смотрел на маленькое село, явившееся перед ним, словно на картине, приставленной к зеленому склону горы, над беспокойной лентой реки, в тени окутанной облаками скалы.
Когда перебрались через реку, ветер немного успокоился. Все жители маленького села, ждавшие нового священника, как мессию, собрались на площади у церкви.
И вдруг самые молодые решили спуститься навстречу путешественникам к самому берегу.
Они слетели с горы, словно стая орлят, — воздух оглашали их крики.
Встретив священника, они окружили его и с ликованием повели дальше, радостно паля время от времени из своих ружей. Вся долина эхом откликалась на их крики и выстрелы. Даже ветер успокоился и небо прояснилось.
И сейчас, в этот тревожный час, мать снова испытала гордость, заново переживая тот, другой час триумфа. Ей казалось, будто она опять движется как во сне и шумная молодежь влечет ее с собой, словно какое-то пылающее облако, и рядом с нею ее Пауло, и все эти сильные люди вокруг кланяются ему, и он, еще такой юный, обретает почти божественный облик.
Вот они поднимаются все выше, выше. В самых высоких и пустынных местах гор сверкают приветственные выстрелы, и костры, полыхающие на фоне черных туч подобно красным знаменам, освещают серое маленькое село, поросшие травой склоны гор, тамариск и ольхи, растущие вдоль тропинки.
Вот они поднимаются выше, еще выше. Над невысокой каменной оградой у площади встает другая стена. Это теснятся люди, на лицах которых написано нетерпеливое ожидание. Издали видны островерхие мужские шапки, отороченные волнистой бахромой женских платков. Блестят глаза у девочек, счастливых этим зрелищем. И на фоне скалы худенькие черные силуэты мальчишек, зажигающих костры, кажутся фигурками чертенят.
В распахнутой двери церкви видны дрожащие, словно нарциссы на ветру, огоньки свечей. Протяжно звонят колокола. И сами облака на бледном серебристом небе сгрудились вокруг колокольни, будто остановились специально, чтобы посмотреть и подождать.
В редкой толпе раздается крик:
— Вот он! Вот он! Он похож на святого!
Однако от святого у него было только внешнее спокойствие: он ничего не говорил, не отвечал на приветствия, даже не казался взволнованным этим проявлением общего почитания. Он только сжимал губы и опускал глаза, сдвигая брови, как будто лоб давил на них. Вдруг, когда они оказались среди толпы, мать увидела, что он клонится набок и вот-вот упадет. Кто-то поддержал его. Он сразу же выпрямился, быстро прошел в церковь, опустился на колени перед алтарем и принялся читать молитву.
Женщины вторили ему со слезами.
И мать почувствовала, что и теперь, в этот тоскливый час, в ней вновь поднимается откуда-то из самой глубины души этот плач несчастных женщин, выражавший любовь, надежду и желание неземного блага. Ее Пауло! Ее Пауло! Ее любовь, надежду, желание неземного блага — вот что отнимал у нее злой дух. А она сидела тут недвижно на лестнице, словно в глубоком колодце, и даже не пыталась спасти его.
Ей показалось, что она задыхается. Твердое как камень сердце защемило, заныло. Она встала, чтобы сделать глубокий вздох, поднялась наверх и взяла лампу. Высоко держа ее, осмотрела свою голую комнатку, где только деревянная кровать да источенный жуком шкаф и составляли друг другу компанию, как старые друзья.
Это была комната служанки — она никогда не пыталась изменить свою судьбу, довольствуясь только одним богатством, которое состояло в том, что она была матерью своего Пауло.
Она прошла в его комнату. Беленная известью, с небольшой узкой кроватью, прежде эта комнатка была прибранной и скромной, словно девичья. Он любил покой, тишину, порядок и всегда держал цветы на небольшом письменном столе у окна. С некоторых пор, однако, он ни о чем больше не заботился, оставлял ящики открытыми, книги на стульях и даже на полу.
Вода, которой он умывался перед уходом, сильно пахла розами. Какая-то его одежда лежала на полу, словно тень — тень упавшего сына.
Этот запах и эта тень снова побудили мать к действию. Она сердито подняла брошенную одежду и ощутила в себе столько силы, что могла бы точно так же поднять и его самого. Потом навела в комнате порядок, шумно двигаясь и не заботясь больше о том, чтобы не стучать своими деревенскими башмаками. Пододвинула к столу кожаный стул, на котором он сидел, когда занимался, и стукнула его ножками об пол, как бы приказывая стоять на своем месте и обещать ей, что сын скоро вернется домой. Потом посмотрела на маленькое зеркало, висящее у окна…
В доме священника не дозволяется держать зеркала. Он должен жить, не вспоминая о том, что у него есть тело. В этом отношении, по крайней мере, прежний священник соблюдал порядок. С улицы было видно, как он брился, глядясь в стекло открытого окна, за которым вешал какую-нибудь черную одежду! Пауло, напротив, зеркало привлекало, словно вода в фонтане, где виднеется улыбающееся, манящее и заставляющее упасть в него лицо.
Крупнейший итальянский драматург и прозаик Луиджи Пиранделло был удостоен Нобелевской премии по литературе «За творческую смелость и изобретательность в возрождении драматургического и сценического искусства». В творческом наследии автора значительное место занимают новеллы, поражающие тонким знанием человеческой души и наблюдательностью.
«Кто-то, никто, сто тысяч» (1925–1926) — философский роман Луиджи Пиранделло.«Вы знаете себя только такой, какой вы бываете, когда «принимаете вид». Статуей, не живой женщиной. Когда человек живет, он живет, не видя себя. Узнать себя — это умереть. Вы столько смотритесь в это зеркальце, и вообще во все зеркала, оттого что не живете. Вы не умеете, не способны жить, а может быть, просто не хотите. Вам слишком хочется знать, какая вы, и потому вы не живете! А стоит чувству себя увидеть, как оно застывает. Нельзя жить перед зеркалом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В серии «Классика в вузе» публикуются произведения, вошедшие в учебные программы по литературе университетов, академий и институтов. Большинство из этих произведений сложно найти не только в книжных магазинах и библиотеках, но и в электронном формате.Произведения Габриэле д’Аннунцио (1863–1938) – итальянского поэта и писателя, политика, военного летчика, диктатора республики Фиуме – шокировали общественную мораль эпикурейскими и эротическими описаниями, а за постановку драмы «Мученичество св. Себастьяна» его даже отлучили от церкви.Роман «Невинный» – о безумной страсти и ревности аристократа Туллио – был экранизирован Лукино Висконти.
Новелла крупнейшего итальянского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе 1934 года Луиджи Пиранделло (1867 - 1936). Перевод Ольги Боочи.
Крупнейший итальянский драматург и прозаик Луиджи Пиранделло был удостоен Нобелевской премии по литературе «За творческую смелость и изобретательность в возрождении драматургического и сценического искусства». В творческом наследии автора значительное место занимают новеллы, поражающие тонким знанием человеческой души и наблюдательностью.
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.