Сшитое лицо - [9]

– Толбочоон! Толбочоон!.. – пытался он крикнуть ему в ответ, но не смог. Силы начали оставлять его, он понял, что тонет. Вода понесла его дальше. Вскоре друзья скрылись за поворотом реки, и Бэркэ обожгла мучительная мысль: «Это я виноват! Я виноват! Они погибли из-за меня…» Его слабеющее тело на очередном пороге перевернуло на спину. «Я тону. Это конец… Ну и пусть. Я виноват. Я заслужил это».

4. В поисках земли

Отшумела весна, успокоились после таяния снегов многочисленные реки. Стоял летний месяц сосны, и полуденное солнце, то и дело выглядывая из-за немногочисленных облаков, пригревало одетую в зелёный наряд бескрайнюю тайгу. Легкий ветерок качал верхушки деревьев, под которыми по узкой лесной тропе двигался караван из навьюченных лошадей, тянущих повозки низкорослых быков и круторогих коров. Предводитель каравана – Октай из рода саха, спасаясь от притеснений, чинимых предводителем хангалассцев, грозным Тыгыном Дарханом, покинув обжитые места у Великой реки, двигался на запад в поисках новой земли. Его жена давно умерла, с ним странствовала его единственная дочь и немногочисленная челядь, состоящая из работников с их семьями. Дочь Октая, красивая белолицая Айыына, с большими умными глазами, нежным овалом лица, чистым, высоким лбом и слегка выдающимся вперед подбородком, ехала в запряженной быками повозке и с грустью взирала на проплывающий мимо пейзаж. На ее глаза то и дело наворачивались слезы: за недолгую жизнь ей пришлось пережить смерть матери, а теперь ещё и это бегство из обжитых мест – в никуда, в незнакомый и опасный лес, населенный враждебными племенами. Прочь от друзей детства, от сделавшего ей этой зимой предложение жениха. Октай, ехавший неподалеку, увидев состояние дочери, ускорил саврасую кобылу и поравнялся с возком. Тяжело вздохнул, не зная как начать разговор.

– Ну что ты, доченька моя… Не надо плакать. Это первое время тяжело, потом все изменится, вот увидишь. Все будет хорошо, – в очередной раз попытался успокоить любимую дочь Октай.

– Я очень скучаю по нашему дому, по нашей прежней жизни, отец. Может вернуться, прошу тебя… – поддавшись чувствам, с надеждой произнесла она, и поняв что сглупила, внезапно замолчала.

Октай опустил голову и ничего не ответил. Некоторое время они ехали молча. Айыына жалела о мимолетной слабости, ей стало неловко. Умом она понимала, что обратно уже не вернуться, и что этими словами она только расстроила отца, и так переживающего за этот поход. Вот уже несколько недель они в пути, а всё ещё не могут найти новое место с пастбищами, пригодными для разведения скота. А сколько опасности представляют местные племена?

– Ничего, доченька. Я понимаю, тебе сейчас нелегко. Но ты сама знаешь: обратной дороги нам нет, – осторожно подбирая слова, начал Октай. – Глава хангалассцев Тыгын не даст нам спокойной жизни в долине. Он изведёт нас, как и многих других… Его жадность и жажда власти не знают предела. Мы не можем вернуться, дочь. Пролитое потеряно, ушедшее – ушло. Прости меня, что я обрёк тебя на эти скитания, – с грустью продолжил он.

Айыына, устыдившись своего поведения, вытерла слезы и попыталась ободряюще улыбнуться:

– Это ты прости меня, отец. Опять я расклеилась и говорю ерунду.

– Ты крепкая и умная, доченька моя. Все будет хорошо. Найдём богатые луга и заживем свободными людьми! А сейчас нам надо собраться с духом и терпеть. Помогать друг другу в пути.

– Да отец, я понимаю. Прости меня за глупые слова. Я просто очень скучаю по своим подружкам, по Долгоону. Как я буду жить без них?

Октай с грустью вспомнил Долгоона – друга детства Айыыны, упитанного и неловкого парня, который незадолго до их отъезда сделал ей предложение. Их семьи дружили давно: Октай и отец Долгоона помогали друг другу и не раз говорили о том, чтобы породниться. И даже в этот поход они собирались отправиться вместе, двумя семьями, но потом отец Долгоона передумал, опасаясь гнева жестокого повелителя долины Туймаада, грозного Тыгына Дархана. Октаю стало неловко перед дочерью: по его воле она осталась без жениха, пусть и не такого идеального, как хотелось бы ему. Долгоон был ленив, спесив и любил вкусно поесть, но они дружили с его дочерью с детства, и Октай не был против этого брака, лишь бы Айыына была счастлива. Отец и дочь вновь замолчали. Октай невесело оглядел идущих рядом домочадцев. Их жизнь теперь зависела от него, от его решений и поступков. Сомнения и тревога опять овладели им: правильно ли он поступил, покинув обжитые места? Что ждёт их впереди? Пропадут ли они все без вести в этом бескрайнем море чёрной тайги, или их ждёт успешная и богатая жизнь? Может, действительно повернуть обратно? Склонить голову перед всевластным владыкой Туймаады, пасть ему в ноги и просить милости? Ведь терпят же многие роды и племена его сильную руку… Неужели гордыня затмила его, Октая, разум, и он делает большую ошибку, не осознавая её? Может, Тыгын Дархан ниспослан им с небес, волею Айыы? И они, смертные, должны поклоняться ему как посланнику неба? От этих мыслей Октай даже переменился в лице. Там, у Великой реки, они с отцом Долгоона вечерами со все нараставшим интересом слушали рассказы Сюрюка Балдьайы, исходившего эти места… Рассказы о том, что Богатый Вилюй, или, как его еще называют – Жирный Вилюй, полон пустых пастбищ с нетронутой нивой богатых лугов, полон непуганой живности. И что эта земля только и ждёт удачливых странников… И вот они в пути… Найдут ли они свое счастье или пропадут, как пущенная вдаль костяная стрела? Айыына, заметив потемневшее от раздумий лицо отца, решила переменить тему разговора.