Сшитое лицо - [17]

12. Пещера страха

Возвращаясь в стойбище, находясь в смятении, Айыына некоторое время шла по лесу словно во сне, не понимая куда идёт. Приблизившись, она пыталась унять биение сердца и вести себя как можно более непринужденно, но ей с трудом удавалось сделать это. Если бы ей на пути кто-то встретился, то по ее лицу он без труда распознал бы что она находится на грани паники. Но к счастью ее никто не потревожил, и она беспрепятственно проскользнула в свой тордох, и еле перевела дух. Она провела в нем не выходя до самого вечера, и отказалась от ужина, сославшись на нехорошее самочувствие. На следующий день, она взяв себя в руки, как и прежде, улыбалась, украдкой наблюдая за окружающими. Дети, мальчик с девочкой, вели себя как раньше, и Айыына с трудом натянув на своё лицо улыбку, при общении с ними, вскоре успокоила себя тем, что они не заметили её на дереве. Надо бежать этой ночью – решила она, но до этого ей надо было раздобыть в дорогу еды и какое-то оружие, хотя бы нож. Во время приемов пищи, незаметно от всех, она прятала остатки еды. С все нараставшим волнением, еле дождалась наступившей темноты, с готовым выпрыгнуть из груди сердцем, открыв полог входа, Айыына выскользнула в ночь. Некоторое мгновение она стояла в неподвижности, прислушиваясь к ночным звукам. Яркий полумесяц освещал окрестности стойбища, стоящие кругом конусообразные жилища отбрасывали длинные чёрные тени. Лагерь спал. Айыына, перекинув через плечо сумку с провизией, мягко ступая по земле, начала тихо продвигаться между белевшими в темноте тордохами. Проходя мимо одного из них, она услышала приглушённые голоса и определила, что это был тордох Хонгу. Прислонившись к стенке жилища, она прислушалась и узнала голоса Хонгу и Ичин.

– Ты мне не ответил… Повернись ко мне! – настойчиво произнесла Ичин, – Я прошу тебя, поговори со мной.

– Ну что ты привязалась? – устало ответил Хонгу.

– Она тебе нравится?

– Нет, конечно! О чем ты говоришь?

– Не лги мне… Думаешь, я слепая?! Я вижу, как ты смотришь на неё!

– О, Ичин, ну что за ерунду ты несёшь? – засмеялся Хонгу. – Мне нравишься только ты, успокойся…

– Ты лжешь! Повернись ко мне! Почему ты отворачиваешься?

Замершая у стенки тордоха Айыына услышала возню, сердитое дыхание Ичин и смех Хонгу.

– Посмотри на меня! И не смей скалиться! Если я узнаю… Если я только узнаю, что ты обманываешь меня, вот этим ножом вспорю брюхо вам обоим! Ты слышишь меня?

Опять послышалась возня и прерывистый смех Хонгу:

– Ну ладно, ладно! Убери нож, ты поцарапала меня… Сумасшедшая дикая кошка! Иди ко мне…

– Я не шучу, Хонгу! Я выпотрошу сама, эту твою невесту!

– Успокойся, моя ревнивая рысь… Иди ко мне… Мне нужна только ты. Убери нож… Ну, успокоилась? Сумасшедшая…

– Избавься от неё, завтра же!

– И ты же знаешь его правило…

– Его нет сейчас, и когда будет неизвестно! Я не буду ждать, и сама убью ее!

– Остынь, женщина! Завтра мы уходим на охоту. Потом решим.

Лицо Айыыны побелело от страха. Но она поняла: сейчас бежать нельзя. В темноте она далеко не уйдёт. Ей надо дождаться завтрашнего дня, и момента, когда мужчины уйдут на охоту. В темноте тордоха, успокоившаяся Ичин положила голову на грудь лежащего на спине Хонгу, и тяжело вздохнула. Нахмурившись, и глядя куда-то в даль, она с охватившей ее тревогой тихо произнесла:

– Плохое предчувствие у меня, Хонгу… Когда-то в детстве, одна шаманка сказала мне: бойся трех вещей. Человека со шрамом на лице, девушки из другого племени, и майатского ножа.

– Перестань… Сказки все это… – проворчал Хонгу.

– Иногда он снится мне… Человек со шрамом на лице.

– И что? Он сделал тебе плохо майатским ножом?

– Нет… – нахмурившись, задумчиво произнесла Ичин, – не он…

Айыына стояла не шевелясь у стенки тордоха. Надо было возвращаться. Пытаясь унять охватившую её дрожь, Айыына начала пятиться назад, и вдруг в темноте наступила на сучок. Раздался хруст.

– Там кто-то есть! – раздался встревоженный голос Ичин.

– Да собаки, наверное, – сонно отозвался Хонгу.

Ичин, быстро поднявшись и схватив пальму Хонгу, бесшумно выскользнула на улицу. Осторожно обойдя вокруг тордоха, она застыла на месте, прислушиваясь к ночным звукам. Небольшие тучки то и дело закрывали молодой месяц, ярко освещавший ночное стойбище. Вот и сейчас одна из них закрыла собой ночное светило, и всё погрузилось в темноту. Айыына лежала, вжавшись в небольшое углубление в земле, которое, на ее счастье, оказалось рядом с тордохом. Яма скрыла её от стоявшей в нескольких метрах Ичин. Внимательно оглядев спящее стойбище и немного успокоившись, Ичин вернулась в жилище. Айыына добежала до своего тордоха и, задыхаясь от нахлынувших чувств, повалилась на оленьи шкуры. Да, сейчас бежать нельзя. Завтра. Все решится завтра, когда мужчины уйдут на охоту. Она не заметила как, уснула беспокойным сном. Утро она встретила с молитвой и обращением к высшим духам Айыы. Невзирая на старания сохранить спокойствие, сердце каждый раз трепетало в ее груди, когда кто-нибудь из соплеменников Хонгу заговаривал с нею. Ближе к полудню Хонгу, разыскав Айыну, сказал ей, что они отправляются на охоту и вернутся к завтрашнему вечеру. Она умудрилась улыбнуться, и пожелать ему удачи в охоте. Когда он, повернувшись, покинул ее, она едва перевела дыхание. В становище остались одни женщины, и после обеда Айыына, сказав домашним, что пособирает в ближайшем лесу ягоды, отлучилась. Заготовленную для побега снедь и незаметно украденный за столом небольшой нож она уложила на дно берестяного туеска и неспешно пошла в лес. С трудом сохраняя спокойствие и убедившись, что никто за ней не следит, она скрылась в лесу и бросилась бежать. Обратную дорогу она помнила смутно, но примерно представляла, в каком направлении ей надо двигаться. Скрывшись в лесу, она побежала по протоптанной извилистой тропинке, вскоре приведшей её к пересохшему руслу небольшого ручья. Вокруг располагались причудливые нагромождения скал, торчавших местами прямо из земли. Тропинка виляла между ними до того немыслимыми зигзагами, что Айыыне пришлось перейти с бега на быстрый шаг. Оглядываясь вокруг, Айыына, вдруг чуть не наткнулась на идущую навстречу старуху, виденную ею в стойбище. Высохшая, похожая на куклу, практически без зубов, она была полуслепа и глуха, и не заметила быстро спрятавшуюся за камни девушку: шаркая полусогнутыми ногами, она проковыляла мимо. Испугавшаяся Айыына заметила, что старуха тащит в заплечном мешке какую-то поклажу. Дождавшись, когда она скроется, Айыына встала и задумалась: куда ведёт эта тропинка, откуда идёт эта старая шитолицая? Любопытство взяло верх и осторожным шагом, каждый раз выглядывая из-за поворота, Айыына пошла дальше по тропинке. Прошла она немного и оказалась на небольшой ровной площадке, между сопок с отвесными склонами. На склоне одной из них зияла черная дыра – вход в пещеру. Приблизившись, она всматриваясь в темноту прислушалась и некоторое время размышляла, войти ли внутрь. Из пещеры тянуло сыростью и прохладой. Все же решившись, она вошла и, остановившись, подождала, пока её глаза привыкнут к темноте. Пол пещеры уходил вниз, и Айыына начала осторожно спускаться. Тропа петляла, опускаясь все ниже, вглубь пещеры. Проходя очередной поворот уже практически в темноте, Айыына хотела было повернуть обратно, но вдруг услышала впереди, откуда-то из глубины глухой звук. Она замерла в испуге, её охватило нестерпимое желание бросится назад, на свет. Звук повторился и опять пропал. Застыв на месте, Айыына слышала только свое дыхание. Звук опять повторился: он напоминал ритмичные глухие удары. Осторожно пройдя несколько шагов вперёд, Айыына вдруг увидела далеко впереди слабый, мерцающий на стенах пещеры отсвет. «Факел!» – догадалась она. Несколько минут она стояла и слушала повторяющиеся звуки. Свет не перемещаясь, горел в том же месте, и, немного осмелев, она крадучись начала продвигаться вперёд. Ощупывая руками холодные стены пещеры, она прошла ещё немного. Стены узкого проема расширились, и она оказалась в просторной зале, усеянной обломками скал. Свет от факела впереди то пропадал, то появлялся, то и дело погружая Айыыну в темноту. Ритмичные глухие удары, звучавшие все громче, исходили откуда-то справа, и Айыына, выглянув за очередной поворот, увидела ещё одну просторную залу. Свет факела вдруг пропал, все стихло. Айыына застыла на месте и некоторое время стояла, не шевелясь. Вдруг свет факела замерцал вновь – откуда-то снизу, всё больше освещая пещеру. Айыына, метнувшись в сторону, спряталась за выступом в стене и успела заметить, как в углу пещеры появилась сгорбленная фигура человека с факелом в руке. Другой рукой он волочил какую-то тяжелую ношу в темном мешке. Закрепив факел в стене, старик – Айыына вспомнила его испещрённую татуировками голову с белесыми подслеповатыми глазами и абсолютно лысой макушкой – высыпал содержимое мешка на небольшое деревянное возвышение перед собой. С глухим звуком на деревянную поверхность упали какие-то куски. В руке старика появился небольшой топор, и он начал неторопливо рубить их. Снова раздались монотонные глухие удары. Айыына, в волнении начала осторожно отступать назад. Её внимание привлек ворох какой-то одежды, лежавший в одном из многочисленных углублений. В полумраке, она успела разглядеть замшевые парки, зимние кухлянки, потрепанные онучи и ремни. Ещё дальше она увидела сложённые вместе луки, колчаны со стрелами, пальмы и топоры. Осматривая стены пещеры, она подняла голову наверх, и вдруг чуть не вскрикнув от ужаса от увиденного, зажала себе рот. Попятившись назад, она споткнулась о камень и неловко упала на спину. Прямо над ней, на неровной стене пещеры, висели отрубленные и засушенные человеческие головы: мужские, женские и несколько детских – с застывшими в немом крике открытыми ртами. Услышавший шум старик застыл с занесённой для удара рукой с топором. Не оборачиваясь, он повернул склоненную голову и прислушался к наступившей тишине. Слышно было только, как тихо капает вода из висевших на верхнем своде пещеры продолговатых сталактитов. Айыына, лежавшая на спине с зажатым ладонями ртом, зажмурилась, чтобы не видеть глядящие на неё головы мертвецов. Её сердце было готово выпрыгнуть из груди, стук его был слышен, как ей казалось, на всю пещеру. Через некоторое время, показавшееся ей вечностью, стук топора возобновился, и она еле перевела дыхание. Привстав, на четвереньках попятилась назад и скрывшись за поворотом, пригнулась и заскользила к выходу. Умудрившись не споткнуться и не упасть, она достигла выхода и выскочила наружу. Схватив оставленный у входа туесок, бросилась бежать по тропинке. Свернув через некоторое время в лес, она бежала через густой кустарник и перепрыгивая через стволы упавших деревьев, не разбирая дороги. Ветки елей царапали её лицо и руки, но она не замечала этого. Перебежав небольшой ручей, и поднявшись на небольшую возвышенность, она без сил упала на мягкий мох. Какое-то время она лежала в беспамятстве, восстанавливая силы после бега. Было тихо, лишь отдаленные дроби дятлов, нарушали тишину леса. Придя в себя, Айыына села и оглядела себя. Платье местами порвалось, исцарапанные руки покрылись запекшейся кровью. Справа по стволу шустро скользнула белка – сверху вниз, мотая пушистым хвостом.