США: собственность и власть - [168]
С 1964 г. Никсон начал собирать вокруг своего знамени остатки разбитой армии республиканцев. Он объезжал штаты Среднего Запада и устанавливал личные контакты с лидерами местных организаций республиканской партии. Особенно большие усилия Никсон затратил на привлечение на свою сторону «диксикратов» Юга. В начале 1966 г. он объехал И южных штатов и всюду имел значительный успех. «Никсон потерял базу в Калифорнии, — писала по этому поводу газета «Нью-Йорк тайме», — не нашел ее в Нью-Йорке, но, кажется, приобрел в южных штатах»[700]. Председатели организаций республиканской партии в штатах Луизиана, Южная Каролина и Виргиния, поддержавшие в 1964 г. Голдуотера, заявили, что «на следующих президентских выборах их кандидатом будет Никсон»[701].
Уроки избирательной кампании 1964 г. не прошли бесследно и для представителей восточной финансовой группы. По словам журнала «Ньюсуик», лидеры умеренного крыла партии «поклялись сделать 1968 г. непохожим на год 1964 г... Они настроены не допускать больше ту нерешительную возню, которая обошлась им столь дорого в 1964 г.»[702]
Снова Рокфеллер. Одна из главных причин «нерешительной возни» в 1964 г. заключалась в том, что Нельсон Рокфеллер «самозванным» образом выдвинул себя на роль претендента и связал действия крупнейших восточных финансовых группировок, поддерживающих республиканскую партию. После окончания кампании 1964 г. создавалось впечатление «самоустранения» Нельсона Рокфеллера. Выступая 23 мая 1966 г. на собрании 2400 бизнесменов-республиканцев, он заявил, что полностью и «навсегда отказывается от попытки стать президентом»[703]. Эти слова были встречены громкими аплодисментами. Такая реакция аудитории сначала удивила оратора. Затем, поняв в чем дело, он горько улыбнулся и сказал: «Ну что же, теперь вы можете и похлопать»[704]. Вслед за этим Рокфеллер со всей определенностью дал понять, что его кандидатом в президенты на выборах 1968 г. будет мичиганский губернатор Джордж Ромни.
Усилению сил позиций Ромни способствовало также то, что Скрэнтон в июне 1966 г. объявил о своем намерении никогда не выдвигать себя кандидатом в президенты США.
Однако кандидатура Ромни не встретила сколько-нибудь заметной поддержки ни со стороны американского монополистического капитала, ни со стороны местных организаций республиканской партии. Из числа магнатов капитала помимо Рокфеллера в пользу Ромни открыто выступили только детройтский банкир Макс Фишер и богатый вашингтонский торговец Джон Марриотт. По всем признакам, восточная аристократическая группа и ее «истэблишмент» не принимали всерьез кандидатуру Дж. Ромни. Да и сам Н. Рокфеллер вел работу в пользу мичиганского губернатора явно не от всего сердца и создавал впечатление, что он все еще питает надежды оказаться в Белом доме и что Ромни для Н. Рокфеллера лишь «подставная лошадь» на этом пути.
Осенью 1967 г. в политической жизни США наблюдалось странное явление. Официально Рокфеллер все еще делал политические авансы в пользу кандидатуры Ромни и предоставил к его услугам часть своей огромной политической машины. В то же самое время в кругах финансовой олигархии началось легкое движение в пользу кандидатуры самого Нельсона Рокфеллера. В октябре 1967 г. издатель Джон Найт обсуждал вопрос о кандидатах от республиканской партии с группой видных капиталистов, и эта группа единодушно согласилась, что Нельсон Рокфеллер и Рональд Рейган — лучшие кандидаты[705]. Такого же мнения придерживались многие члены Совета предпринимателей, сессия которого состоялась в октябре 1967 г.
Но это движение в пользу кандидатуры Рокфеллера не приобрело организованной формы. Джеймс Рестон в декабре 1967 г. утверждал, что предпринятая им разведка на Уолл-стрит не обнаружила никаких признаков того, что «истэблишмент» предпринимает какие-либо усилия в пользу выдвижения кандидатуры Н. Рокфеллера[706].
Самоустранение Линдона Джонсона. Сохранение лояльности по отношению к Линдону Джонсону было одной из причин кажущегося безразличия восточных банков США к вопросу о том, кто именно будет кандидатом в президенты от республиканской партии. «Одно интересное объяснение этой пассивности, которое приводят здесь, сводится к тому, — писал в газете «Нью-Йорк тайме» Джеймс Рестон, — что президент Джонсон не утратил полностью своего влияния на так называемый республиканский «истэблишмент». Многие из его членов явно проявляют сейчас в отношении Джонсона меньший энтузиазм, чем четыре года назад, и с сожалением говорят о ловушке, в которую он попал во вьетнамской войне. Однако между словом и делом существует большая разница»[707].
Восточная аристократическая группа, с ее огромными финансовыми капиталовложениями за границей, особенно чувствительна ко всему тому, что затрагивает положение доллара как мировой валюты. Острый валютный кризис, разразившийся в начале 1968 г., вызвал дальнейшее охлаждение между Линдоном Джонсоном и Уолл-стрит. Одним из признаков этого была редакционная статья журнала «Форчун», наиболее четко выражавшая точку зрения американской финансовой олигархии. В беспрецедентно резкой форме журнал в феврале 1968 г. обрушился на министра финансов Фаулера, обвиняя его в том, что «он превратился в жалкого подголоска президента Джонсона и не отстаивает, как ему положено по должности, здоровую налоговую политику»
