Срывайте маски!: Идентичность и самозванство в России - [46]

Злоупотребление властью

Как только речь заходит о Никулыпине, письмо Полуэктова приобретает черты жанра обличения «злоупотреблений властью». Основные обвинения против Никульшина в письме: под его руководством неудовлетворительно велась финансовая отчетность и резко снизились экономические показатели колхоза. Почему это произошло, из рассказа Полуэктова не совсем ясно. Два главных фактора, судя по всему, — необдуманная попытка перенести в другое место кирпичный завод, из-за чего он перестал работать, а колхозу пришлось потратить много денег, закупая кирпич на стороне, и потеря пяти тягловых быков в результате небрежности скотников. Другие проступки, перечисляемые Полуэктовым, попадают в категорию более или менее обычного «самоснабжения», хотя в глазах колхозной общественности отягчающим обстоятельством в данном случае являлся тот факт, что Никулыпин, выходец из Ливенки, потворствовал ливенским же колхозникам. Он установил себе оклад в 100 рублей[101], брал мед, масло, яйца и другие продукты из колхозных амбаров, несправедливо распределял текстильные и кожевенные товары по родным и дружкам. Когда некоторые из розданных колхозникам поросят погибли, только сестре Никулынина взамен выдали другого. Собственного поросенка, за которого он так и не заплатил, Никульшин кормил жмыхом с ливенского склада (где у него были личные связи), предназначенным для выдачи колхозникам в обмен на маслопоставки. После того как пять быков пришлось забить, он отвез четыре туши в город и продал, по всей видимости, прикарманив выручку.

Все это вызывало «возмущение колхозников», которые писали жалобы в районную и областную газеты, делая все от них зависящее, чтобы добиться уголовного преследования председателя. Авторы писем о «злоупотреблении властью» со стороны председателя колхоза чаще всего, как правило, выступали от лица «колхозников»: это подразумевало единодушие, вряд ли существовавшее в действительности, учитывая фракционные разногласия внутри многих колхозов, включая полуэктовский. У нас нет достоверной информации о численности и составе «антиникулыпинских» сил в данном колхозе. Ясно, однако, что Полуэктов играл тут видную роль (а может быть, и вообще действовал в одиночку), ибо в качестве селькора и областной, и районной газет он как раз и был лицом, ответственным за написание писем. Обличение никулыпинских злоупотреблений он, конечно, сам же несколько ослабил, столь ярко живописуя преступления и головотяпство его предшественников: у читателей вряд ли могло создаться впечатление, что Никулыиин хуже остальных или что любой его преемник окажется лучше. Кроме того, Полуэктов (весьма нетипично для автора письма о «злоупотреблении властью») признает, что, при всех своих грехах, Никульшин «человек, преданный советской власти, и старается для колхоза». Тем не менее по сути письмо Полуэктова в косвенном виде содержит просьбу, якобы от имени «колхозников», снять Никулынина с поста председателя.

Биография Полуэктова

Автобиографическая тема возникает посреди письма, начинаясь словами: «Теперь я скажу что я за человек и как я попал из Лосево в колхоз Дзержинского». В архиве «Крестьянской газеты» я прочла сотни писем от крестьян, и это — единственное, где вопрос индивидуальной идентичности поднимается таким образом. Авторы крестьянских писем достаточно часто включают в них несколько строк насчет самоидентификации, стремясь придать веса своим жалобам и обвинениям, но обычно такие пассажи ограничиваются указанием на социальное происхождение («бедняцкое»), стаж членства в колхозе и общественную деятельность (в качестве селькора или «общественника»). Полуэктов же смотрит на свою жизнь как на процесс «образования»; он хочет показать совокупность факторов и опыта, которые сделали его тем, что он есть. Он как будто рассказывает приключенческий роман со множеством неожиданных случайностей и поворотов. Это отражается даже в словечке «попал», выбранном им для обозначения своего прибытия в колхоз им. Дзержинского. И хотя случайности в рассказе Полуэктова в большинстве своем — несчастные, он никогда не изображает себя пассивной жертвой капризной и жестокой судьбы (весьма распространенный прием в крестьянских письмах). Полуэктов — достойный противник судьбы; можно сказать, что это — лейтмотив всей его истории.

Отец Полуэктова был бедняком из Лосево, занимался сплавом леса по реке к Ростову. Андрей родился в 1886 г., в одиннадцать лет окончил сельскую школу и в следующем году его определили в ученики к хозяину лавки в соседнем городке Павловске. Там он пробыл более двух лет, затем отец забрал его домой в Лосево. О тяготах ученичества Полуэктов говорит вскользь несколькими скупыми строчками, показывающими при этом, какая любовь связывала их с отцом: «Ты, говорит [отец], у меня один, а здесь тебе тяжело, весь в дегте, керосине и угольях, лавка была черная»[102].

Вскоре после возвращения Андрея семью постигло несчастье: пожар уничтожил их избу и практически все, что у них было. Они нашли приют у деда Андрея по матери, «крепкого середняка», и Полуэктов пошел работать к одному лосевскому торговцу Это, видимо, произошло приблизительно в 1900-1901 гг. Так Полуэктов и работал у торговца, пока его не призвали в армию в 1916 г., во время Первой мировой войны. Он уже решил, что торговлей заниматься лучше, чем крестьянским трудом. В своей первой попытке пробиться наверх он стремился стать бухгалтером: изучал счетоводство, ходил на курсы, выписывал специальные журналы. В конце концов, почти в тридцатилетнем возрасте, он получил квалификацию бухгалтера, но был призван на военную службу прежде, чем сумел применить свои знания на практике.