Срочно разыскивается герцог - [85]

Он поднял голову, чтобы с сожалением улыбнуться ей.

– Уже нет.

Девушка положила палец на его губы.

– Ш-ш. Я полагала, что была обесчещена с пятнадцати лет. Я задолжала несколько моментов ложной стыдливости.

Рейф заморгал.

– О. дьявол, надеюсь, что нет! – Он начал выходить из нее.

Раскаленное удовольствие заставило ее задохнуться. Молодой человек снова замер.

– Я причинил тебе боль?

Феба покачала головой, перекатив ее по подушке.

– Сделай это еще раз, – простонала она.

Он прижался ближе к ней, затем медленно, осторожно вошел в нее еще раз. Горячая, тянущая боль уступила место такому потоку мощного удовольствия, что у Фебы перехватило дыхание. Она ощутила, как ее пальцы впиваются в твердые мускулы его рук.

– О да, пожалуйста! – выдохнула она. – Еще!

Рейф нежно поцеловал ее.

– Слушаюсь, моя королева. – Он погрузил свой набухший, твердый член чуть глубже в нее, выходя из нее наружу так медленно, что она вскрикнула от удовольствия, затем двинулся обратно с достаточной скоростью, чтобы снова заставить ее задохнуться.

Феба обняла его руками, нуждаясь в том, чтобы держаться за что-то основательное, когда ее захлестнуло теплое, изысканное море удовольствия. Глубокие толчки, внутрь и наружу, прилив и отлив его плоти внутри нее, которые расширяли ее, отдавались ей, завладевали ею…

Она резко и с трудом приподнялась, а затем полетела, затянутая в водоворот чистого света. Рейф полетел вместе с ней, шепча ей о своей любви, в то время как его сильные руки крепко сжимали Фебу посреди сверкающего трепета ее экстаза.

Глава 41

Феба осознала, что всхлипывает, когда свет начал покидать ее тело. Она сглотнула и спрятала лицо на его груди, ее дыхание все еще было учащенным.

– Я… я была… шумной?

Его низкий смех эхом прокатился по ее телу.

– Не беспокойся, милая. Недавно снова начался дождь. Не думаю, что кто-то слышал тебя.

– Все равно тебе лучше не делать этого снова, – серьезно заявила девушка. – Я рассказала всем в гостинице, что прихожусь тебе сестрой.

Рейф уставился на нее шокированным взглядом.

– Они подумают, что я развращенный тип! Ты завывала, как северный ветер!

Феба рассмеялась и ударила его по плечу.

– Я этого не делала. – Затем она нахмурилась. – Не так ли?

Молодой человек снова усмехнулся.

– Я точно не помню. – Он еще глубже вжался в нее. – Полагаю, что мы можем попробовать еще раз и тогда увидим.

Она вздрогнула от этого возобновленного удовольствия. Сейчас она была более чувствительной. Настолько, что она как будто могла ощущать каждую вену на его твердом члене, когда Рейф погружался в нее. Сейчас он тоже вздрогнул, когда двигался глубоко в ней, позволив своему осторожному самоконтролю немного ослабнуть.

– Так хорошо? – задыхаясь, спросил он. – Не слишком быстро?

Рейф нуждался в этом. Феба подняла ноги и обхватила его за спину, чтобы облегчить проникновение, затем обняла его руками за шею.

– Я в порядке, – с трудом дыша, ответила она.

В этот раз все было сильнее, быстрее и неукрощеннее, и она некоторое время сопротивлялась удовольствию, чтобы понаблюдать за тем, как от страсти темнеет его лицо. Затем его дикая жажда слишком сильно возбудила ее, и она отдалась пульсирующему приливу его жара внутри нее.

Рейф брал ее снова и снова, его твердое мощное тело покрывалось потом и вздрагивало под ее прикосновениями. Он еще больше разрастался внутри нее, до тех пор, пока Феба почти не зарыдала от удовольствия, смешанного с болью, причиняемого его вторжением.

Затем, с низким животным рыком, он застыл в ее объятиях, глубоко толкнувшись в нее, пульсируя в ней. Феба вскрикнула от его последнего увеличения в размерах, взорвавшись своим собственным, острым, внезапным удовольствием от ощущения его извержения.

Рейф оставался на месте, хрипло вдыхая воздух, уткнувшись лицом в ее влажную шею, пока дрожь довольно долго продолжала сотрясать его.

– Ох, зад милашки Шарлотты, – задыхаясь, выругалась Феба. – Что произошло?

Он с трудом рассмеялся, прикасаясь к ее коже.

– Я не уверен, что знаю. Думаю, что я наконец-то почувствовал, что значит «заниматься любовью». Кажется, ты была не единственной девственницей в этой комнате.

Девушка обняла его и потянула вниз, чтобы он смог расположиться на ней сверху.

– Видишь? Мы предназначены друг для друга, как… как хлеб и масло.

Рейф соскользнул с нее большей частью своего тела, а затем отвел волосы с ее покрытого потом лица.

– Как тост и джем?

– Как лосось и яйца.

– Как сосиски и пюре.

– В точности, – с удовлетворением заметила Феба.

– Как лошадь и повозка.

Она повернула голову, чтобы заглянуть в его глаза.

– А кто из нас повозка?

– Что?

– Неужели, я – повозка? Думаю, я предпочла бы быть лошадью… хотя лошадь на самом деле не управляет, не так ли? Но опять же, повозка вообще не принимает никаких решений…

Он нахмурил брови с беспомощным выражением на лице.

– Ты ведешь одну из тех бесед, которые снова не включают меня, не так ли?

Феба подняла взгляд к потолку.

– Думаю, что я предпочитаю «принц и принцесса», как в сказке Софи.

И она рассказала ему о принцессе, проклятой и обреченной спать сто лет.

Рейф играл с ее волосами и слушал, но затем нахмурился.

– Что это означает? В этом нет смысла.