Средство от одиночества - [26]

В груди у нее сжалось, она с трудом сдержала слезы, подступившие к горлу. Не хватало еще расплакаться на родео! Алекс сделала шаг назад, не зная, что делать дальше.

Возвращаться на трибуну нельзя, тем более одной и в таком состоянии. У нее не было ключей от грузовика, поэтому ей не удастся уехать домой. Алекс направилась на место парковки к грузовику, который стоял под тополем. Трясущимися руками она открыла задний откидной борт грузовика и залезла внутрь.

Усевшись в кузов, Алекс опустила голову на колени и горько расплакалась.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Коннор вернулся на трибуну и увидел, что сиденье Алекс пустое.

Вероятно, она отчаялась ждать его и пошла прогуляться. Он и правда заболтался с приятелями. Родео уже подходило к концу.

Коннор минут десять бродил повсюду, ища Алекс, а потом решил проверить грузовик.

При виде ее сидящей в кузове у него сжалось сердце.

Он позвал ее по имени, и она подняла голову. Завитки волос в беспорядке обрамляли ее раскрасневшееся и мокрое лицо.

Алекс плакала. Коннор рассердился. Неужели кто-то сказал ей что-нибудь обидное? Ни в коем случае нельзя было оставлять ее надолго одну. Одному Богу известно, какие вопросы ей задавали.

— Что случилось?

Алекс выпрямилась, откинула назад волосы с лица и вытерла слезы со щек.

— Ничего.

— Ты никогда не плачешь без причины. Даже когда приготовила неудачный ужин и то удержалась от слез. Нет, тебя определенно кто-то обидел. Скажи мне кто, и я не знаю, что с ним сделаю!

Он приблизил к ней своей лицо, заглянул ей в глаза и увидел... немой укор. Неужели она сердится на него? Но за что? Разве он сказал ей хоть одно плохое слово?

— Скажи мне, в чем дело? Чем я провинился перед тобой? Ответь, дорогая!

— Я тебе не дорогая. — Она подняла голову, шмыгнула носом. — Отвези меня домой, пожалуйста. У меня болит голова.

Она была явно не в настроении. Коннор с тяжелым вздохом снял шляпу и присел недалеко от Алекс.

— Пожалуйста, извини меня за то, что я так надолго оставил тебя. Я разговаривал и...

— Я знаю.

Ее слова прозвучали слишком резко, и он замер в растерянности.

— Ты меня видела?

— Да, я видела тебя.

Алекс насторожило виноватое выражение лица Коннора. Он быстро отвел от нее взгляд и покраснел. Ей следовало быть осторожной, очень осторожной. Ведь она на самом-то деле не слышала ни единого слова из его разговоров, однако догадалась: Коннору задавали неловкие вопросы.

Основная причина расстройства Алекс заключалась в том, что она не могла сказать Коннору правду. Дело было вовсе не в том, что он оставил ее одну. Просто чувства Алекс к нему оказались безответными, что сделало ее невероятно уязвимой и несчастной. Она совершила страшную глупость, подавшись на уговоры Коннора и понадеявшись, что ей будет обеспечена спокойная жизнь. Следовало отказаться от его матримониального предложения с самого начала, когда он пришел к бару встречать ее с букетом желтых роз!

Ей хотелось слишком многого! Ведь Коннор назвал ее своей женой, целовал ее, обнимал. Возможно, Алекс не все верно поняла. Хотя, с другой стороны, он заявлял, что придерживается их первоначального соглашения. Все произошедшее было ужасной ошибкой — теперь она это отчетливо понимала. Надо уезжать отсюда, как только родится ребенок.

— Что ты слышала? — тихо и слегка настороженно спросил он, а она смело посмотрела на него в упор.

— Ты открыл им наш секрет? Я полагала, наше соглашение будет известно, кроме нас с тобой, лишь твоей бабушке, а остальным ничего знать не обязательно.

Коннор огляделся посмотреть, нет ли кого-нибудь рядом, а потом наклонился к ней:

— Я ничего не говорил, клянусь, и никогда не стал бы этого делать.

— Вряд ли сейчас стоит говорить об этом. — Алекс снова шмыгнула носом, слезы высохли. Она понимала, что ведет себя неразумно, однако остановиться уже не могла. — Сегодня я кое-что поняла. Тебе этого не уразуметь. Меня невероятно унизили! Я проиграла! Нельзя так безрассудно доверяться первому встречному. Ты окажешься в дураках, Коннор, потому что в конечном счете правда всегда выходит наружу. Я не могу больше жить с этой ложью, притворяться счастливой женой. И настанет день, когда ты тоже устанешь изображать счастливого мужа.

Что это с ней? — удивился Коннор. Почему раньше она со всем соглашалась, а теперь решила взбунтоваться. И в чем же его вина? Непонятно. Они ведь обо всем сразу договорились, и он честно выполнял все условия их договора. Ему казалось, что он делает все, чтобы Алекс чувствовала себя комфортно на его ранчо, а вдруг оказывается, что она страдает до слез!

— Я обещаю, что никому ничего не расскажу. Ты можешь мне доверять.

— Хорошо.

Коннор огляделся. Повсюду шли люди, так как родео закончилось. Не следовало устраивать семейную сцену» чуть ли не перед всеми жителями города. Лучше всего было поскорее отправиться домой.

— Давай закончим этот разговор наедине, когда вернемся. Я думаю, ты не хочешь, чтобы нас услышали?

Алекс намеренно не заметила руку, которую предложил ей Коннор. Она поднялась на ноги и сама спрыгнула из кузова на землю. Он открыл перед ней дверцу грузовика, помог ей сесть, а потом обошел машину и взобрался на водительское сиденье.