Средний возраст - [163]

— С чего ты это взял? Брось терзать себя понапрасну!

— Нет, не понапрасну. Я увидел, как плохо разбираюсь в жизни, как мало у меня сил и таланта…

— Перестань!

— Ну что ж, перестану, если ты не хочешь слушать…

— Я и то не теряю надежды, а тебе-то с чего отчаиваться?

— Знаю, знаю, что говорят в таких случаях: мол, мы должны сохранять мужество, должны упорным трудом пробивать дорогу к счастью…

— Вот именно. Ты просто устал, Боду. Ты пойдешь домой или останешься ночевать у него?

— Ясно, домой пойду.

— Тогда торопись, скоро десять. Еще раз спасибо, что сразу позвонил.

— Не очень-то хотелось, да понимал, что не позвонить нельзя.

— Ну, пока, заглядывай, когда будет время!

— Непременно. Пока!

24

Эрчжуан, сидевший близко к телефону, напряженно вслушивался в разговор Хоу Жуя. Узнав, что сватовство Хоу Ин не состоялось, он возликовал и одновременно подумал: а у того сукина сына запросы о-го-го! Подавай ему жену, чтобы в разных там гонконгах разбиралась. Ишь какой разборчивый! «Необразованная»… Ты больно образованный, чернильная душонка… Но в самом деле, где находится этот Гонконг? Знаю только, что далеко от Пекина. А кто же там правит, если не гоминьдановцы? Япошки? Америкашки длинноносые? Вот чертовщина, и вправду я ничего не знаю. Да только где мне было взять эти знания?

А дядя Хоу, ничего не скажешь, человек разумный. Как он сказал? «Не старайся искать важную персону, пусть это будет обыкновенный человек. И пусть он не ждет, что жена просветит его насчет Гонконга». А вот я как раз и не жду! Так пусть остановятся на мне, зачем далеко искать! Что он еще говорил? «По-хорошему прожить с ней жизнь». Вот со мной у нее и будет хорошая жизнь! Смастерю ей платяной шкаф и чешский бар. (Черт побери, а где эта самая Чехия? Опять не знаю, ну да все равно, был бы чертеж, а смастерить я сумею.) Сделаю так, чтобы она поменьше вкалывала, буду с ней гулять к Храму Неба, куплю ей приличное шерстяное пальто… А там, глядишь, и на японские электронные часы денег соберем!

Старый Цянь ушел сторожить свой склад, братишка смотрел у соседей телевизор, старшая сестра еще не вернулась со смены, мать с младшей сестрой уже улеглись спать… Цянь Эрчжуан выключил свет и долго лежал одетый, мечтал о прекрасном, по его представлениям, грядущем.

Что он должен делать, чтобы завоевать Хоу Ин? Однажды его отец, находясь в подпитии, уже заводил речь о сватовстве. Мать тоже делала намеки в беседах с соседкой, но старая Хоу притворялась, будто не слышит, и уводила разговор в сторону.

Может, написать Ин письмо? Если бы знать, как их пишут, такие письма… Прожив на свете столько лет, Эрчжуан не читал почти ничего, кроме детских книжек с картинками. В пекинских дворах и переулках живет множество таких молодых людей, никогда и ничему толком не учившихся. Но они, подобно прячущимся в трещинах стен земляным черепашкам, не привлекают к себе внимания, об их существовании сплошь и рядом забывают. Разве ценна лишь та молодежь, что умеет играть на испанской и гавайской гитаре, что цитирует бодлеровские «Цветы зла» и сочиняет стихи в символистском духе, что рисует абстрактные картины и рассуждает об эстетике Кроче? Разве существование таких парней из переулков не должно беспокоить нас, разве мы не должны задумываться об их жизни, говорить о ней, изучать ее, не должны помогать им самим осознать свои проблемы? Вот Эрчжуан задумался над тем, как написать письмо Хоу Ин. Но он даже не слышал таких слов, как «любовное послание», он знал лишь, что иногда уличная шпана посылает девчонкам какие-то записки, но сам этих записок никогда не читал…

Прошу прощения за то, что я лезу в душу Эрчжуана, говоря о тех сокровенных мечтах, что волновали его широченную грудь. Впрочем, меня можно и не прощать, главное — понять таких парней из переулков и проникнуться к ним сочувствием…

Эрчжуан лежал, охваченный жарким томлением. Перед его глазами возникало то лицо Хоу Ин, то ее грудь, то вся ее фигура… Ничего не поделаешь, думал он, придется выждать удобный момент и тогда — ну, скажем, когда она пойдет в ночную смену — наброситься на нее в том месте переулка, где особенно темно из-за давным-давно сломавшегося фонаря. Наброситься, обнять… Нет, это уж очень грубо. Лучше преградить ей дорогу и сказать решительным тоном: «Я хочу тебя. Пойдешь за меня — тебе будет хорошо!»

…А не нарушит ли он законы? Перед мысленным взором Эрчжуана возник образ парня по прозвищу «Тесак» — наголо обритый, с «браслетами» на руках, он втискивался в машину, подталкиваемый полицейскими… Нет, в такую машину ему влезать не хотелось бы! Он понимал, что законы нарушать нельзя, что стать преступником — значит причинить боль родителям, испортить жизнь себе и упасть в глазах Хоу Ин. Он же вовсе не смотрел на Ин как на «девчонку», с которой можно позабавиться, он хотел по всем правилам взять ее в жены! Но что он должен для этого сделать?

Вдруг он резко поднялся, хлопнул себя по лбу и засмеялся. Ему стало и смешно, и неловко: почему он сразу не додумался до такого простого решения, как могли возникнуть у него такие сумасбродные планы? Ведь самый надежный и легкий способ — попросить Цай Боду замолвить за него словечко. Недавно он смотрел по телевизору новую пьесу Цай Боду, и там речь как раз шла о любви. В окружающей жизни ему не приходилось сталкиваться с людьми или поступками, похожими на те, что описаны в пьесе. Но ведь раз у Цай Боду концы с концами сошлись, значит, так может случиться на самом деле! К тому же он агитирует за свободу выбора, против погони за богатством. Если он вразумит Хоу Ин, наше дело можно считать решенным. Это все отец с матерью подзуживают ее, хотят, заполучить родню познатнее. А если хлопоты Цай Боду окажутся успешными, он сможет написать еще одну пьесу!