Средневековые города и возрождение торговли - [10]
Это становится понятным в силу многочисленных контрастов, существующих между Меровингской эпохой, в продолжение которой Средиземное море сохраняло свое историческое значение, и Каролингской эпохой, когда это влияние перестало ощущаться. Контраст был виден во всем: в религиозном чувстве, в политических и социальных институтах, в литературе, в языке и даже в рукописях. С какой бы стороны ни вести изучение, культура IX века обнаруживает резкое отличие от культуры античности. Нет ничего более ложного, чем видеть здесь простое продолжение предшествующих столетий. Государственный переворот Пипина Малого был больше, чем замена одной династии другой династией.
Он обозначал новую ориентацию исторического курса. На первый взгляд тут можно поверить, что Карл Великий, приняв титул римского императора и Августа, желал восстановить античную традицию. На самом же деле, севши на престол вопреки восточному императору, он нарушил эту традицию.
Его империя была римской только постольку, поскольку католическая церковь была римской. Силы, которыми он располагал для своей службы, были силы севера. Его главные сотрудники, в религиозных и культурных делах не были более, как это можно было предвидеть, итальянцы, аквитанцы или испанцы; это были англосаксы — Бонифациий Алкуин — или это были швабы, как Эйнгард. В делах государства, которое было теперь отрезано от Средиземного моря, южане играли только редко какую-либо роль. Германское влияние начало господствовать как раз с того момента, когда франкская империя, вынужденная отступить назад от Средиземного моря, распространилась на север и отодвинула свои границы далеко к Эльбе и к Богемским горам.>[20]
В области экономики контраст, который проходил между Каролингскими периодом и Меровингской эпохой, особенно поразителен.>[21] При Меровингах Галлия была еще морской страной, торговля благодаря этому еще процветала там. Каролингская империя, наоборот, была в сущности континентальной страной. Не было более здесь никакого общения с внешним миром; она была замкнутым государством, государством без внешних рынков, живущим в условиях самой полной изоляции.
Вероятно, переход от одной эпохи к другой не был резок. Торговля Марселя не вдруг прекратилась, но с середины VII века постепенно замирала по мере того, как арабы наступали на Средиземное море. Сирия, завоеванная ими в 633–638 году, не поддерживала больше ее благосостояние своим транспортом, своими товарами. Вскоре после этого, Египет в свою очередь перешел под власть арабов (638–649), и папирус не поступал больше в Галлию. Характерное последствие этого было в том, что, после 677 года королевская канцелярия перестала пользоваться папирусом.>[22]
Ввоз пряностей продолжался еще некоторое время, ибо монахи Корбейского монастыря в 716 году считали полезным ратифицировать свои привилегии в таможнях Фоса.>[23] Пол столетие спустя в Марсельском порту царствовала пустыня. Его кормилица-мать — море было закрыто от него, и экономическая жизнь континентальной страны, которая питалась через его посредство, была окончательно погашена. В IX веке Прованс, бывший самой богатой страной Галлии, стал самой бедной.>[24]
Более и более мусульмане укрепляли свое господство на море. В течение IX века они захватили Балеарские острова, Корсику, Сардинию, Сицилию. На берегах Африки они основали новые порты: Тунис (698–703), позднее Медию, на юг от этого города; затем Каир в 973 году. Палермо, где находился большой арсенал, стал их главной базой в Тирренском море. Их флот плавал по этому морю, как полный хозяин; коммерческий флот перевозил продукты запада в Каир, оттуда они отправлялись в Багдад или случалось, что пиратские корабли опустошали берег Прованса и Италии, поджигали города, после того как они ограбили их и пленили их жителей, чтобы продать в рабство. В 889 году банда таких грабителей захватила Фраксинетум (теперешний Фрежю в департаменте Вар), неподалеку от Ниццы, и почти столетие держала окрестное население под страхом постоянных нападений и угрожала дорогам, которые вели через Альпы от Франции к Италии.>[25]
Усилия Карла Великого и его преемников защитить берега от сарацинских набегов были бессильны, как и все попытки противодействовать вторжениям норманов на севере и западе. Благодаря своей удали и искусному мореходству датчане и норвежцы легко грабили берега Каролингской монархии в продолжение всего XI века. Они совершали свои набеги не только от Северного моря, Ла-Манша и Гасконского залива, но и по временам со стороны Средиземного моря.
По каждой реке, которая впадала в эти моря в то или другое время, они поднимались на своих искусно построенных судах, великолепные образцы которых, добытые на свет божий недавними раскопками, теперь сохраняются в Христиании. Периодически равнины Рейна, Мааса, Шельды, Сены, Луары, Гаронны и Роны были ареной систематического и упорного грабежа.>[26] Опустошение было таким полным, что во многих случаях, население исчезало. Нет лучшего доказательства континентального в сущности характера франкского государства, как его неспособность организовать защиту своих берегов против сарацинов и норманов. Ведь эта защита, чтобы быть действительной, должна была быть морской защитой, а государство не имело флота, или в лучшем случае поспешно импровизировало его.
